Я открыла рот, чтобы отказаться, потом закрыла его, смотря на него с ужасом. Попалась. И опять открыла рот. Не знаю, зачем. Но тут Дениза подтолкнула меня к нему, прошептав:
— Не трусь, дуреха. Он такой симпатичный!
Я машинально присела, протянула Жан-Полю руку, вздрогнув от его прикосновения. И сильно разозлилась на себя за это. Дура! Неудивительно, что Алиенор подумала, что мне понравился жуткий Гранден, если я так ужасно себя веду. Буду продолжать в том же духе, Денизе придет в голову та же мысль насчет Жан-Поля. Нельзя же так выдавать себя.
Жан-Поль с минуту танцевал молча, не спуская с меня испытующего взгляда, под которым я ежилась и цепенела, а потом сказал:
— Наверное, мне следует представиться, мадемуазель. Жан-Поль де ла Рош к вашим услугам.
— Наверное, — отозвалась я.
Со слухом у меня тоже не все в порядке. Как и со всем остальным.
— Сюзанна де ла Фонтэн, — добавила я, надеясь, что он не заметил моих колебаний.
Это прозвучало очень тихо. Но месье де ла Рош, обладающий, видимо, острым слухом, не лишним в общении с такой мямлей, как я, расслышал и продолжал:
— Очень приятно, мадемуазель де ла Фонтэн. Прошу прощения, могу я задать вам один вопрос?
Начинается! Ну как, как я себя выдала? Неужели, у меня на лбу написано, что я все знаю, но никому ничего не скажу? Наверняка. И еще немало другой чепухи. Странно только, что до сих пор еще никто не догадался о том, что я видела.
— Какой вопрос? — спросила я, чтобы оттянуть время.
Может быть, я ошибаюсь. Может быть, он хочет спросить у меня о каком-нибудь пустяке. Очень надеюсь на это.
Увы, надежды мои не оправдались.
— Возможно, мой вопрос покажется вам странным. Наверняка покажется, если это не вы, так что заранее прошу меня извинить. Но если это вы…
— Это не я, — сказала я чересчур поспешно.
Надо бы упасть в обморок, чтобы отбить у него охоту задавать мне любые вопросы. Но увы, это искусство было мне недоступно. Никогда не умела терять сознание, точнее, делать такой вид, не ударившись и не сломав при этом какую-нибудь вещь. Даже если я нацеливалась прямо на диван, то падала все равно на пол.
Жан-Поль хмыкнул.
— Если это не вы, тогда вам нечего бояться, мадемуазель де ла Фонтэн, — проговорил он.
— А я и не боюсь. Я ничего не знаю, я ничего не видела. И вообще…
Если б я прямо призналась ему в том, что сделала, то все равно он не понял бы меня лучше, чем сейчас, после таких жутко глупых слов. Мне стало нехорошо. Я съежилась и со страхом ждала, что де ла Рош скажет мне на это.
— Значит, это вы написали мне записку, — догадался он.