— Прекрати, Нора, — сердито сказала мама, — Сюзон не виновата в твоем скверном настроении.
— Ты так думаешь? — скептически заметила та.
Махнув рукой, она продолжала:
— Скверное настроение в нашей семье прощается только Сюзон. Бедная, несчастная девочка! Носитесь с ней словно курица с яйцом. А она только и знает, что скандалы раздувать.
— Нельзя же так, Нора, — укоризненно сказал Эрнест.
И совершенно напрасно.
— Что-о? — протянула сестрица, — ты-то что вмешиваешься? Это наши семейные дела, к которым ты никакого отношения не имеешь.
Эрнест поник.
— Нора! — гневно прикрикнул отец, — достаточно на сегодня. Иди спать. Все идите спать. Уже поздно.
И вид у него при этом был очень решительный, словно еще немного — и он вытолкает всех нас вон в шею. Никто не стал с ним спорить. Мы поднялись со своих мест и, пожелав друг другу спокойной ночи, вышли и разошлись по своим комнатам.
Я легла в постель и тут в дверь решительно постучали. Зная, кто это, я лишь приподнялась на локте и сказала:
— Входи, Нора.
Сестрица вошла, мягко прикрыв за собой дверь. Она пересекла комнату и села на край постели.
— Сейчас тебе от меня не отвертеться, сестренка, — проговорила Алиенор, — я хочу знать, в чем дело, и я это узнаю, даже если тресну. В конце концов, я имею на это право.
— Треснуть? — осведомилась я.
— Объясни мне, что все это значит. Ты поставила меня в дурацкое положение.
— Нет, это ты поставила меня в дурацкое положение! — я рывком села на постели, откинув со лба волосы, — и не просто в дурацкое, а в ужасное и безвыходное. Ты, со своим длинным языком!
— Нечего на меня кричать, — обиделась Алиенор, — фурия какая-то, а не девушка. На прогулке ты вела себя просто отвратительно.
— Зато ты была образцом для подражания, — не смолчала я.
— Хватит спорить. Хватит, я устала от шума!
Я возвела глаза к потолку. Она устала от шума, видите ли! А сама вопит за четверых.
— Ответь мне на один вопрос, Сюзон. Только честно.
— На один? — уточнила я, — ладно. Какой вопрос?
— Ты любишь месье Грандена?
О, Господи! Ну, сколько можно! Я тяжело вздохнула.
— Нет.
— Нет? Но… но это невозможно!
— Почему? — удивилась я, — что здесь такого особенного?
— Особенного, — повторила сестрица с непередаваемой интонацией, зачем-то покосилась в угол и наконец взорвалась:
— Ты понимаешь, что ты натворила? Из-за тебя я наговорила Бог знает чего этому несчастному человеку! Я была уверена, что ты от него без ума.
— Боже мой! — отозвалась я в том же духе, — с какой это стати ты была в этом так уверена? Я ни слова об этом не сказала, напротив, сколько раз я повторяла, что не выношу его! Думаешь, это означает нечто противоположное?