Вовремя сказано доброе слово – и жизнь твоя начинается снова.
Корзинка бигля у самых дверей. Петер подошел поближе, и песик заскулил.
Я знаю, что ты собираешься меня ударить, но, пожалуйста, не надо.
Страх провоцирует. Человек испытывает неодолимую потребность стать тем, за кого его принимают. Петер и в самом деле испытал желание пнуть собачонку, чтобы перестала скулить. Но вместо этого присел на корточки и протянул руку.
– Не бойся, я не опасный.
Песик положил голову на лапы и посмотрел на него исподлобья, снизу вверх – так умеют смотреть только собаки с длинными ушами.
Кончатся припасы, и мы сожрем эту псину.
Петер потряс головой и резко встал.
Что у него с мозгами? Надо выбираться из этого проклятого места, и как можно скорее. Пока не поздно.
Он постучал в дверь шикарного кемпера. Прошло несколько секунд, прежде чем дом на колесах слегка качнулся и послышались тяжелые шаги.
Петер сунул руки в карманы, нащупал конфетную обертку и прокашлялся. Дверь открылась.
На пороге появился пожилой, лет семидесяти, голый до пояса человек, лысый как колено. Отсутствие волос на голове с лихвой компенсировалось буйной седой растительностью на груди. Свисающий живот наполовину закрывает красно-белые полосатые трусы. Странные, немного выпуклые, напряженно-внимательные глаза, глаза одновременно и дичи, и охотника.
Увидев Петера, старик просиял.
– Глядите-ка! Какие люди с утра пораньше!
– Ну да, ну да… – Петер опустил глаза.
Накануне Дональд явился к ним без приглашения, чтобы обсудить штрафной удар в матче с Болгарией в 2005-м. Он был убежден, что Петер недоиграл в сборной, и методично перечислял причины. «Несправедливо!» – кричал он и вспоминал игровые моменты, которые Петер и сам не помнил.
Петеру было приятно. Он пару раз подливал Дональду грог, слыша за спиной многозначительные вздохи Изабеллы. Рассказал пару историй из самого веселого периода в его жизни, когда играл в «Лацио». Дональд жадно слушал, восхищенно щелкал пальцами и хохотал. Петер купался в лучах собственной славы, наслаждался – и в то же время ему почему-то было очень стыдно…
Дональд просидел довольно долго. Наконец встал, бросил через плечо: «Ариведерчи, маэстро!» – и, покачиваясь, отправился домой.
Изабелла тут же назвала Петера «самым жалким типом из всех, кого она когда-либо встречала» и напомнила, как он просадил бо́льшую часть итальянских миллионов: решил открыть сеть ресторанов, но из этого ничего не вышло, не хватило знаний и напора. И так далее, и тому подобное. Обычный вечер. Он слушал ее упреки молча, полузакрыв глаза.