Он уперся ногами в пол и судорожно вцепился в баранку, не отрывая глаз от сосущей тьмы. И темнота молча уставилась на него. Петеру начало казаться, что он может различить в компактном мраке какую-то структуру, нюансы. Она теплая, эта стена, влажная и мягкая. И пахнет гелем для душа. Гелем для душа и дезинфекцией.
Анетт.
Да, несомненно. У этой тьмы запах Анетт.
Петеру было семнадцать, когда он прошел отбор в юношескую сборную страны. Отец к тому времени нашел новую женщину и вскоре избил ее так, что его посадили на четыре года. До конца срока оставалось еще два, так что Петер и мама впервые за десять лет могли не оглядываться и не чувствовать его взгляд на спине.
Страх прошел быстро. Они узнали, что отца посадили, и буквально через пару дней Петер почувствовал – свободен. Возможно, еще и потому, что был убежден: отец его не догонит. Ощущение беззащитности прошло, как и не было.
Но у матери не так. Когда ей сказали, что бывшего мужа посадили, для нее это стало не столько облегчением, сколько напоминанием: он по-прежнему существует и так же опасен, как и раньше, если не опаснее. До того о бывшем муже довольно долго не было слышно, а теперь он снова стал для нее реальностью. Разъяренный колосс, который сидит в своей камере. Он думает только о мести, и волны ненависти и ярости наполняют эфир. От этой мысли она так ослабела, что вынуждена была уйти на больничный. Болезнь затянулась, и ее перевели на досрочную пенсию. Оказалось, перед злобой и страстью к насилию пространство и время бессильны.
Петер поехал на первые тренировочные сборы национальной юношеской команды с чувством вины перед матерью – оставил ее одну, наедине со своими демонами. Она сама уговорила его поехать, хотя и не особенно убедительно. У нее вообще не оставалось сил, чтобы говорить или делать хоть что-то с убежденностью и азартом.
И он поехал.
Поехал, потому что футбол был главным в его жизни. В гимназии учился так себе – тренировки три раза в неделю, в выходные, как правило, матчи. Конечно, было бы проще, если бы он поступил в так называемую футбольную гимназию, где учитывали особенности психологии и образ жизни ребят, желающих посвятить себя футболу. Но для этого надо было переезжать из Норрчёпинга, а при тогдашнем состоянии матери об этом и речи идти не могло.
Он, конечно, ходил на занятия, но мысли его были заняты другим. Он был красив, прекрасно сложен, но страшно смутился, когда его номинировали на звание «самый красивый парень гимназии». К счастью, проиграл один голос Патрику Шмидту, тот впоследствии стал известной моделью. Однако у обладателя титула «