А полное отсутствие всего этого… что ж, в этом тоже есть своего рода совершенство, так же как полный мрак в каком-то смысле то же самое, что ослепительный свет. Негатив бытия. Понять это почти невозможно, а объяснить еще трудней.
Дональд продолжал свои издевки, но Майвор молчала. Через несколько минут они увидели на горизонте свой кемпер. Дональд хлопнул себя по ляжке.
– Вот так, Майвор! Скоро опять возьмешься за свои булочки.
Но в тоне его не было ни единой ноты дружелюбия.
* * *
Один матрас совершенно испорчен. Петер попытался его поднять, и он развалился на куски. Собрал и отнес за вагончик. Второй тоже поврежден, но, если перевернуть, можно спать.
Для меня и для Молли. Когда придет время спать.
Он прервался и посмотрел на Молли. Она забралась на разделочный стол. Сидит и смотрит. Петер вдруг понял, что не в силах размышлять и тем более предвидеть будущее. Только в коротких сегментах:
Переверни матрас. Посмотри с другой стороны.
На этом будущее кончилось. Он сел на матрас.
Для меня и для Молли. Когда придет время поспать.
Даже такая простенькая мысль представляется не по чину фундаментальной и даже дерзкой. Необозримо далекое будущее, когда можно будет лечь в постель и продолжать существовать. Спать. С Молли.
– Молли? Почему на тебя не действует дождь?
Молли провела ладошкой по лицу. Розовые полоски все еще видны.
– Почему не действует? Мне было больно.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
Молли прикусила нижнюю губу и обвела блуждающим взглядом кемпер. Взгляд ее на секунду задержался на продырявленной крыше. Потом посмотрела на дверь. Петер не мог припомнить случай, когда Молли выглядела настолько растерянной.
– Я не знаю, кто я…
– Что? Ты не знаешь, где ты или кто ты?
– Я не знаю, кто я…
– Ты разве забыла? Ты – бурдюк крови под видом девочки.
Молли покачала головой.
– А может быть, и нет. Не знаю… я, наверное, ошиблась.
– Не понимаю.
Наступила долгая пауза. Петер ждал. Он просто не знал, что спрашивать.
– Нет… я что-то другое. Я еще совсем маленькой была… Я как эти… как Белые.
– Какие Белые?
– Те, что здесь были. Я их и в туннеле видела. И стала как они.
– Молли… я не понимаю, о чем ты. Я никаких Белых тут не видел. И какой еще туннель?
Впервые за все время Молли посмотрела ему в глаза, и он поразился: взгляд ее был полон совершенно недетской печали.
– Я знаю, что ты видишь, – сказала она. – А ты не знаешь, что вижу я.
Она отвела взгляд. Молли посмотрела на открытую дверь и мотнула головой.
– Мама теперь такая, как они.
По кишкам пополз слизистый, отвратительный страх. Петер вовсе не был уверен, что хочет продолжать этот разговор. Но преодолел себя, погладил живот, точно стараясь успокоить и умилостивить ужас, показать, что ничего такого – обычная кишечная колика.