— Вы не понимаете, Генри. Моя семья очень старомодна, она бы отреклась от меня. Мы с Франко пошли бы по миру. Но хуже всего то, что Герман никогда не отдал бы мне детей и даже, уверена, не позволил бы видеться с ними. А это… Я бы умерла, клянусь… умерла.
— Да, нелегкая ситуация, — беспечно заметил Тиббет. Он старался говорить легкомысленно, желая предотвратить грозивший вот-вот случиться эмоциональный срыв. Баронесса, похоже, поняла это, благодарно улыбнулась ему и быстро продолжила:
— Этот Хозер был дьяволом. Он смеялся надо мной, говорил, что он… ах, да какое это теперь имеет значение? Самое ужасное сейчас заключается в том, что Герман пытается доказать, будто Хозера убил Франко.
— А это он убил? — спросил инспектор, сильно заинтригованный. — Просто из интереса — убил?
Мария Пиа укоризненно посмотрела на Тиббета.
— О, Генри, вы не должны говорить подобных вещей даже в шутку. Франко и мухи не обидит…
— Я бы не был столь уверен, — возразил инспектор. — Однако есть одна неувязка. Тот факт, что ваш муж приехал сюда тем вечером, когда был убит Хозер, заставляет предположить, что Хозер позвонил ему и все рассказал. Мы даже установили, что он действительно утром звонил в Инсбрук. Таким образом, если Франко и впрямь убил Хозера, то это был крайне глупый поступок — убийство из мести. Ведь вред уже все равно был причинен.
— Нет-нет, вы не понимаете, — с трагическим надрывом возразила баронесса. — Герман мне все выложил. Хозер позвонил ему утром, как вы и сказали, и сообщил, что у него имеется доказательство. Муж согласился приехать сюда днем, но предупредил, что на машине ехать достаточно далеко, и он будет на месте не раньше семи часов. Хозер сказал, что будет ждать Германа в отеле сколько сможет, но если не дождется, положит документы в конверт и отдаст Россати, который встретит Германа в «Олимпии». Хозер сказал, что доверяет Россати безоговорочно.
— Почему Хозер просто не отправил свое доказательство барону по почте? — спросил Генри.
— Не знаю, но догадываюсь, — ответила баронесса. — Не думаю, что Герман собирался развестись со мной по суду — это было бы слишком просто для такого человека, как мой муж, и слишком милосердно. Он хотел сыграть в кошки-мышки с нами обоими.
— И где это ценное доказательство теперь? — спросил Тиббет. — Полагаю, у барона?
— Нет. — Мария Пиа покачала головой. — Приехав в Санта-Кьяру, Герман увидел, что подъемник остановлен из-за смерти Хозера. Потом, после того, как вы с Эмми ушли из «Олимпии», Россати подошел к нему и представился. Герман сразу же спросил его про конверт, и Россати признался, что потерял его.