— Существуют более приличные способы спасти свою шкуру, чем клевета на других людей, — указал Генри. — Откуда мне знать, не убили ли вы Хозера сами? У вас была для этого масса причин.
Это породило со стороны Россати бурю протестов и причитаний насчет наличия алиби.
— Ладно, ладно, — сказал наконец Тиббет, прерывая поток оправданий. — Пока просто добавим вас к списку лиц, которые несказанно обрадовались смерти Хозера. Если вспомните что-то еще, о чем вы нам соврали, дайте мне знать.
Он быстро вышел из гостиной Россати в холл, где увидел Эмми, только что вернувшуюся с лыжной прогулки.
— Дорогой, — воскликнула она, — да ты прямо позеленел! Что здесь произошло?
— Ничего, — ответил Генри. — Просто провел особенно отвратительные полчаса. Ненавижу ломать людей.
Эмми крепко стиснула его ладонь.
— Знаю, — сказала она. — Пойдем, я хочу выпить, угости меня.
Лишь какое-то время спустя Тиббет с благодарностью осознал, что жена даже не спросила, кого он ломал и почему.
В баре Генри имел возможность с интересом наблюдать, какой эффект убийство и его последствия оказали на гостей «Белла Висты».
Миссис Бакфаст, как он отметил с ироничным удивлением, ничуть не изменилась после своего драматического признания. Она величественно вплыла в бар, коротко кивнула в знак приветствия Тиббетам, заказала маленький шерри, отослала его обратно, потому что он показался ей слишком сухим, и сделала выговор Анне за то, что дополнительная подушка, которую она потребовала, до сих пор ей не доставлена, — иными словами, осталась сама собой. Полковник, напротив, казался подавленным откровением о недостойном поведении жены. Он даже внешне постарел лет на десять и, казалось, старался ни с кем не встречаться взглядом. Увидев инспектора, он сначала побагровел, потом побледнел и, пока его жена препиралась с Анной, со смущенным выражением лица прошаркал к барной стойке, у которой сидели Тиббеты.
— Добрый вечер, полковник Бакфаст. Хорошо покатались сегодня? — дружелюбно спросила Эмми.
Несчастный полковник откашлялся и пробормотал нечто, из чего можно было понять, что он весь день не выходил из дому.
— О, как жаль, — сказала Эмми. — Снег сегодня божественный.
Полковник Бакфаст что-то промямлил, запинаясь, и снова прочистил горло. Наконец ему удалось членораздельно произнести:
— Обязан перед вами извиниться, Тиббет… эти махинации моей жены… даже не знаю, как их квалифицировать… постыдны…
— Совсем нетрудно понять, как это произошло, — ответил Генри. — Уверен, что миссис Бакфаст не хотела никому причинить вреда. И конечно, ей делает честь тот факт, что она сама пришла к нам и все чистосердечно рассказала.