— Ваша вина?
— Да, — сказал Пьетро — Я сделал глупость. Мама умоляла меня отговорить отца встречаться с вами, и я пытался, когда приехал к нему наверх на подъемнике. Но нас подслушали — и вот он убит. Если бы я мог отомстить убийце… — Он замолчал, не закончив фразы.
— Откуда вы знаете, что вас подслушали?
— Я не заметил, что синьор Роджер находился прямо у меня за спиной. Когда я отвернулся от отца, тот стоял рядом и должен был все слышать, а он прекрасно владеет итальянским. Прошу понять меня правильно, — поспешно добавил Пьетро, — я его не обвиняю. Просто он наверняка рассказал другим о том, что узнал.
Генри поразмыслил над этим с минуту, потом сказал:
— Меня интересует еще один разговор. Тот, что состоялся между вашим отцом и Хозером в день первого убийства.
Пьетро насторожился.
— Ах, тот. Ничего особенного.
— Мне все же хотелось бы знать, что именно было сказано, — настаивал инспектор.
Пьетро немного подумал, потом сказал:
— Фриц Хозер очень любил моего брата Джулио. Он пришел, чтобы выразить нам соболезнования по поводу его смерти, и говорил в основном о нем.
— Понимаю, — кивнул Генри. — Кстати, насколько я знаю, вы первым обнаружили Джулио. Можете рассказать нам об этом?
Пьетро как будто удивился, но ответил:
— Да что тут рассказывать? Я ехал по его следу — было еще достаточно светло, лыжня была хорошо видна, и она привела меня на край расселины. Там я его и увидел.
— Как вы думаете, почему он сорвался?
— Точно этого уже никто не узнает, — ответил Пьетро, — но у меня есть догадка. Это очень коварный склон, со скрытыми расселинами, их не видно, когда подъезжаешь сверху. Когда спуск открыт, трасса ясно обозначена, но Джулио поехал тогда, когда вех не было. И оказался слишком близко к обрыву. Заметив опасность, он, скорее всего, попытался свернуть, но на пути оказался пень с разветвленными корнями, скрытый под снегом. Должно быть, он наткнулся на него, лыжа отскочила в сторону, и прежде чем он успел восстановить равновесие…
— Итак, вы его увидели. Вы к нему спускались?
Слабая печальная улыбка появилась на лице Пьетро.
— Вы, я вижу, разговаривали с членами поисковой группы… Да, я спустился к нему. Не мог же я оставить его там без…
Молодой человек запнулся, потом продолжил:
— Он был мертв, бедный Джулио. Тогда я поехал в Имменфельд, чтобы вызвать спасателей. Когда они прибыли со своими фонарями, то увидели, что я уже побывал внизу, но пообещали никому об этом не рассказывать. Ради мамы. Это было безрассудством, и она страшно расстроилась бы. Она всегда расстраивалась из-за подобных поступков — моего отца, брата, моих. Нам нравилось рисковать, но мама не должна была знать об этом.