Ира взяла девочку за руку, прихватила с собой посуду и вышла, кивнув Роману:
— Погоди немного…
Палубин остался один, сел к столу и начал с грустью в сердце рассматривать бедноватую обстановку комнаты. Диван, стол, маленький телевизор, коврик над диваном, старенький шкаф, книжная полка, детская кроватка, два стула. Вот и все! Но вся площадь девятиметровки была заполнена. Оставался узкий проход между диваном и кроваткой со столом. Диван, видимо, размещался только с поднятой спинкой. Раскладывать его было некуда… Хмель от выпитой водки еще не вышел, и через некоторое время глаза у Романа стали слипаться. Тут как раз вернулась Ира с девочкой. Щеки у Сони после умывания были умилительно свежими. Роман улыбнулся ей.
— Я спать, — сообщила девочка.
— Давай, давай! — кивнул Роман.
Ира молча уложила девочку в кровать, сунула под подушку книгу. Заметив удивленный взгляд Романа, пояснила:
— Без книги не засыпает…
— Читай! — вдруг капризно пискнула Соня.
— Некогда мне читать, — строго ответила Ира. — У меня котлеты жарятся. Подгорят!
— Не подгорят! Читай!
— Спи. Книжка ведь с тобой. Спи.
— Давай я почитаю, — поднялся Роман.
Ира взглянула на него и пожала плечами:
— Читай…
И вышла.
Роман перенес стул к кроватке, вынул книгу из-под подушки, открыл и начал читать:
— Ласточки пропали, а вчера, зарей, все грачи летали, да, как сеть, мелькали вон над той горой…
Девочка задумчиво смотрела на него.
Роман не знал, что Ира два раза подходила к двери и слушала. Когда она подошла второй раз, голос Палубина звучал глуше. «Засыпает!» — подумала Ира о дочери и неожиданно мелькнуло у нее, что, может быть, не все потеряно, что, может быть, обойдется. Но она прогнала пустую надежду. Будь Роману лет двадцать семь, а не двадцать, тогда еще можно было надеяться. Она зашла в ванную, плеснула в глаза холодной водой и тщательно вытерла лицо. Надо было думать раньше, раньше…
Она внесла тарелки с рисом и котлетами в комнату. Соня спала. Роман сидел на прежнем месте у стола.
— Заждался?
— Ничего…
Голоса обоих звучали сухо.
— Что же ты от меня такую девочку скрывала? — спросил Роман.
Спросил, с обидой, глядя на Иру.
Она правильно поняла, что обида в голосе Романа не от того, что она скрывала, что у нее такая дочь, а от того, что не говорила ему, что у нее есть дочь.
— А разве ты только сейчас об этом узнал? — пролепетала Ира.
— Откуда же мне было знать?
— Разве мало… разве Галя не говорила?
Роман вспомнил отношение Иры к Гале и понял: почему Ира всегда терялась при ней.
— Нет, она мне ничего не говорила!
— Я всегда считала, что ты знаешь, — прошептала девушка. Она не поднимала глаз на Палубина, понимая, что он не верит ей.