Он сидел и смотрел – на них, смотрел на горы, на белый снег. Он дышал свободным воздухом и думал, что все плохое для этих людей осталось позади – и война, и голод, и все, что было с ними потом. А теперь на этом белом снегу, на, сверкающем белизной, склоне можно было стереть прошлое и нарисовать с белого и чистого листа совсем новую жизнь. Жизнь нового племени и новых людей. Все те пороки общества, которое завело себя в тупик, оставались позади. Больше не было насилия и рабства, унижения, жажды власти и богатства, а значит и бедности. Потому что не было тех порочных правителей и их законов. Чиновников и фискалов, так умело построивших жизнь, где, еще не родясь, ты уже был всем должен. Продажных политиков и военных, и денег не было. Ничего не было. Нечего было покупать и делить. Не было тюрем и концлагерей. И если оставался суд, то лишь совести и чести, и еще Высший Суд, тот, в который каждый имел право верить… А еще оставался этот белый чистый снег и люди в пестрых нарядных одеждах, и отблески от большого костра, освещавшего их счастливые лица…
9
Вечером, вернувшись домой, они с Сильвией снова играли на стареньком рояле. Вокруг он разложил фонарики, которые привез из магазина, и те отсвечивали причудливыми огоньками по клавишам, по их рукам и лицам.
– Бетти, посмотри, как Сильвия раскраснелась, весь день на улице провела! – воскликнул он.
– А как она катается на лыжах. Сразу же встала и поехала, – похвалил она девочку. Сильвия стучала маленькими руками по клавишам, и ее щеки, еще красные от мороза, блестели пунцовым румянцем. Тут Беатрис, присмотревшись, подошла и потрогала ее лоб.
– Она горит… Какой ужас! У нее температура!
Сильвия была в возбужденном состоянии, и когда ее уложили в постель, начала стучать зубами – ее колотило от холода.
– Нет лекарств, нет ничего, – в отчаянии прошептала Бетти.
– Нужно позвать врача, – ответил он.
– Где его взять этого врача? Ты забыл, где живешь?
– Среди людей, – ответил Виктор.
– Людей, – горько произнесла женщина…, – Господи, что же делать?
Виктор надел куртку и выскочил на улицу. Пат еще не спала, и через несколько минут они вдвоем уже шли к больной. В руках она держала большой саквояж, была спокойна и уверенна.
– Не волнуйся, Виктор. Может быть, я не могу позаботиться о хлебе насущном, но лекарств здесь хватит надолго.
Бетти с удивлением ее встретила:
– Ты врач? – спросила она.
А Патриция, не отвечая, уже занялась девочкой, попросив оставить их вдвоем и не мешать. Потом она вернулась и сказала:
– Воспаление легких.
– Боже мой. Она все – что у меня есть, – воскликнула Бетти.