Если существует способ обуздать зло и использовать его в своих целях, то DARPA обязательно найдет его, совершенно не думая о морали и последствиях, – впрочем, как это было всегда. Но будь Уокер проклят, если попытается «схватить тигра за хвост».
«Проклят», – подумал он снова и рассмеялся.
– Что вас так веселит? – спросил отец Корнелиус, тяжело дыша и не выпуская из рук веревку.
– Неважно, – ответил Уокер, и улыбка его погасла. – Ничего особенного.
Неловко, но решительно он двинулся впереди спутников и через несколько мгновений увидел перед собой Полли, протягивавшую ему руку, и рядом с ней – Уин. Оказавшись на твердой поверхности, он отступил в сторону, чтобы помочь выбраться отцу Корнелиусу и Ким, после чего отпустил веревку.
Один из проводников находился здесь же, громко инструктируя и подавая советы. Уокер похлопал руками в перчатках, чтобы разогнать кровь, затем снял с пояса ледоруб. Уклон здесь был небольшим, но из-за снежного покрова каждый шаг представлял опасность. Уокер развернулся спиной к буре, воткнул ледоруб в склон горы и стал спускаться, прокладывая путь для остальных.
Выдыхая, он чувствовал, как внутри балаклавы нарастают кристаллики льда. Тем не менее с каждым шагом, удалявшим его от пещеры, он чувствовал, как его душе становится легче.
В голове не осталось никаких вопросов. Он больше никогда не вернется на Арарат.
Адам наблюдал, как Мериам и Фейиз выходят на камнепад, не выпуская из рук веревочные перила. Не так давно он не смог бы удержаться от искушения запечатлеть этот момент на камеру. Но теперь, несмотря на те слова, что Мериам сказала Каллиопе, он не испытывал ни малейшего желания снимать их исход. Но снимать было надо – он прекрасно это понимал. К тому же после такого количества случившихся (и предполагавшихся) смертей каждый отснятый кадр поможет доказать правильность решения, принятого после развернувшихся внутри ковчега событий. Но он все еще чувствовал тошноту и головную боль. В животе сильно крутило, и ощущение невидимой грязи, покрывшей его плоть с ног до головы, никак не проходило. Он был слишком сосредоточен на своем самочувствии, слишком занят борьбой с недомоганием, чтобы снимать то, что происходит вокруг. К счастью, с ними была Каллиопа.
Бросив взгляд через плечо, он убедился в том, что она рядом. Объектив ее камеры был черен. Порыв метели вдруг хлестнул по ее телу так сильно, что она заметно пошатнулась. Но даже в этот момент Каллиопа выглядела великолепно. Она была очень красивой. Воспоминание о поцелуе, о прикосновении к ее коже нахлынуло так резко, что Адаму пришлось закрыть глаза, чтобы утихомирить желание. Может, она и не придавала особого значения тому, что они сделали. Никакой романтики, только секс. В общем-то, почти так она ему и сказала. Но все же ему казалось, что с ней здесь обошлись наиболее несправедливо…