– Понятно. Ты вот что, братец, передай всем, кто остался внизу, чтобы выбирались на палубу и по способности спасались.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – проорал матрос и вместе со следующей волной скрылся в недрах «Русалки».
– Виктор Христианович, вам бы тоже не мешало подумать о возможности перехода в шлюпку. Все же ваше здоровье… – старший офицер хотел сказать что-то еще, но, наткнувшись на жесткий взгляд командира, осекся.
– Командир на корабле – первый после Бога и последний, кто имеет право покинуть его борт. Так что, Николай Николаевич, вы ступайте, а я еще немного задержусь на мостике моей «Русалки».
– Пожалуй, я тоже задержусь, – усмехнулся в ответ старший офицер и, проследив взглядом за тем, как очередная волна накрыла с головой пытавшегося вплавь добраться до лодки матроса, обратился к рулевому: – Ты, братец, тоже ступай. Мы с Виктором Христиановичем сами тут управимся.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие, – закивал матрос и только принялся отвязываться от поручня, как вновь накрывшая корабль волна переломила мачту. С хрустом та обрушилась прямо на мостик, придавив рулевого и отбив руку старшему офицеру, так что единственным не пострадавшим остался только сам Иениш.
Подставивший волне борт корабль раз за разом принялся получать ощутимые удары, раскачивающие его все больше и больше. В результате последние средства спасения были вынуждены отходить подальше от броненосца, чтобы не разбиться о его борт в щепки, подобно своей менее везучей товарке, оставляя на произвол судьбы остальной экипаж. При этом несколько выскочивших на палубу матросов, не видя иного шанса на спасение, принялись прыгать в воду, дабы вплавь добраться до кажущихся сейчас такими безопасными деревянных суденышек, но оказались отброшенными накатившей волной на борт корабля и мгновенно ушли под воду. Вот только даже тем счастливчикам, кому повезло найти место в спасательных средствах, оказалось не по силам бороться с разошедшейся стихией, несмотря на прилагаемые нечеловеческие усилия и трещащие от натуги весла. Очередная накатившая волна подхватила шестиметровый ял, как ничего не весящую щепку, и кинула его прямо в борт развернувшегося броненосца. Пройдя над скрывшимся под волной бортом «Русалки», шлюпка разлетелась вдребезги, столкнувшись с кормовой башней главного калибра. Возможно, кинь кто-нибудь взгляд на корму корабля в этот момент, его вывернуло бы наизнанку от жуткого зрелища тела матроса, насаженного на ствол, закрепленный на башне главного калибра, орудия противоминной артиллерии. Но пара пришедших следом четырехметровых волн мигом смыли малейшие упоминания о произошедшей трагедии, выскоблив корпус броненосной лодки до зеркального блеска.