Мой противник замахивается богатырским ударом, а я делаю шаг вперед, и крепко сжатыми костяшками пальцев, бью неизвестного мне Тимоху в горло. Удар не сдерживаю, по всем понятиям я прав, и убить того, кто бросается злыми словами, имею полное право. Слышен хруст горловых хрящей и мужик, хрипя и плюясь кровью, падает назад, на стоящих за его спиной людей, некоторые из которых валятся на брусчатку. На миг площадь накрывает тишина. Этим было необходимо воспользоваться и, рванув из ножен шашку, я повел клинком вокруг себя. Несколько человек охнуло и отскочило, а я разозлился и высказал этим людишкам все, что думал:
– Вы что, быдлаки, совсем страх потеряли!? Думаете, что получили свободу, на себя сабли повесили и теперь можете казацкие порядки не уважать!? Хрен там! Не так вы все поняли, и доброту воспринимаете как слабость! Здесь за каждое свое слово и движение надо отвечать! Воля – это не только свобода, при которой над вами не стоит надсмотрщик с плетью, но и уважение к другим народам, обычаям и религиям! Хотите жить как люди!? Живите, но соблюдайте законы Войска Донского!
Второй мужик, «правый», не выдержал, неловко достал из ножен тяжелый кавалерийский палаш и, подняв его над головой, словно топор-колун, кинулся на меня. Делает он это все грубо, сразу видно, что не воевал, а в тылу был занят, и для нашего общества, именно такие граждане, смерти не видевшие, опаснее всего. Так что церемониться и с этим не стал. Взмах шашки! Клинок до кости рассекает противнику бедро, и потоки крови хлещут на майдан.
– Уби-ли-ли!
Над майданом разносятся истошные женские голоса. Толпа сдвигается в кольцо, и я готовлюсь к тому, чтобы рубить беспощадно всех и каждого, кто встанет на моем пути. Однако на помощь приходят два казака-лоскутовца, оба из сотни силовой разведки, которая охраняет Тайную Канцелярию. Наверное, казаки увидели, что народ в кучу собирается, пошли выяснить, что же, собственно происходит, а тут я, личность им хорошо известная.
– Тихо! – кричит один из лоскутовцев. – В чем дело!?
Из людского моря появляется пожилой осанистый мужичок с солидным брюшком и большой окладистой бородой. Он указывает на меня пальцем и говорит:
– Вот он бросился на наших мужиков. Тимоху голыми руками убил, а второго, Николу, покалечил на всю жизнь.
– Это так?
Лоскутовец повернулся ко мне.
– Так, да не совсем. Этот, – кивок на убитого, – посмел меня ублюдским сыном назвать. А второй с саблей бросился, за что и получил сталью по бедру.
– Понятно. – Казак повернулся к толпе и сказал: – Забирайте своих неудачников, и пошли вон за ворота. Вам разрешили в Черкасске праздник провести, а вы тут безобразничаете. Ступайте и воздайте хвалу Господу, что этот хлопец всех ваших мужиков здесь не положил.