На мгновение расшива соприкоснулась с более высоким бортом персидского судна. Полетели на чужую палубу толстые выброски с железными кошками и металлической оплеткой, и раздается громкая команда Борисова:
– Спустить парус! Хлопцы, тяни канаты! Не дай басурманам уйти!
– И-и-и-и, ра-а-аз! И-и-и-и, два-а-а!
Парус опадает вниз. В то же самое время крепкие мускулистые руки хватают веревки и накидывают их на кабестан. Сильные тела матросов начинают его крутить и просмоленный борт персидского судна все ближе.
Следующую команду подаю уже я:
– Стрелки, не зевать! Кто из персов попробует в нас пальнуть, того сразу убивайте!
– Поняли! – ответили мне готовые к бою казаки и, как на заказ, над вражеским бортом появилось пять человек с фузеями и пищалями.
– Бах! Ду-хх!
Мои ватажники оказались быстрее врагов. Десять стволов выстрелили одновременно и три противника упали на свою палубу, а остальные спрятались.
Оглядываюсь на море. Две расшивы Нечоса уже взяли центральный персидский бус, а парни Старченки оплошали, одного противника загоняли, а второго не смогли, и тот открыл пальбу из пушек.
Тем временем мы уже вплотную сцепились с торговцем и, вынув из ножен свою легкую шашку, я взмахнул ее над головой и выкрикнул:
– Бей, басурман! Вперед, казаки!
– А-а-а! Сарынь на кичку!
Воины ответили дружно, матросы перекинули на чужой борт сходни и, вскочив на деревянный щит, я первым оказался на палубе буса. Быстрый взгляды налево и направо. Слева корма и небольшая надстройка, рядом с которой два десятка испуганных моряков с самым разным оружием, в основном, с топорами, сгрудились в кучу и готовятся к своему последнему бою. Это бараны, которых казаки, коль будет нужда, за одну минуту перережут. А вот справа препятствие серьезное, богато разодетый молодой юноша в синем халате и большой белой чалме. Он немногим старше меня и с ним около десятка горцев в длиннополых бурках, под которыми видны панцири. В руках у них пара ружей, пистолеты, кривые сабли и длинные кинжалы. Видать, кто-то из знати с охраной путешествует.
Казаков на палубе уже полтора десятка. Молодой вельможа что-то выкрикивает, и горцы вскидывают свои огнестрелы.
– Берегись!
Мой голос разносится над бусом и, перекатом вперед, по ровной палубе, я ухожу с линии огня. То же самое делают мои ватажники, которые разбегаются в разные стороны, и свинец персов рвет дерево, но почти не задевает людей.
Я вскакиваю и без команды, на одном порыве, вместе с казаками бросаюсь на противника. Шашка в ладони сидит как влитая и, с разбега, подпрыгнув, я обеими ногами бью в грудь первого врага. На то, чтобы свалить врага, мне не хватает массы тела. Но противник все равно пошатнулся и немного растерялся, а я сгруппировался и не откатился назад, а встал на палубу перед ним и, наотмашь, держа остро заточенное лезвие клинка на уровне груди, слева направо провел лезвием по его горлу. Стон! Всхлип! Хрипы вскрытой гортани! И зажимая рану, горец скатывается вниз.