Из–под Воронежа стоявшая тут еще с мая дивизия Шмелева эшелонами двинулась на юг. Нетрудно было угадать, что, несмотря на ожесточенные бои, полыхавшие у Воронежа и в его предместьях, где–то на других фронтах создалась более тяжкая обстановка. Иначе бы какой смысл снимать отсюда и перебрасывать куда–то полнокровную дивизию?
Эшелон, в котором находился штаб, шел первым, это было непомерно долгое и нудное движение. Временами несколько часов кряду стояли в открытом поле, так как железнодорожники чинили разрушенные пути. Штабные офицеры, которые были свободны от служебных дел в пути, находили для себя всякие развлечения.
У проема двери, составив чемоданы, играли в карты.
Даже когда по эшелону, остановившемуся в окрестностях станции Лиски, возвестили: «Внимание, через нисколько минут раздастся взрыв!» — никто из игроков, 132 кроме Алексея Кострова, не поднялся. Он на время поездки был назначен помощником дежурного по эшелону, поэтому ехал вместе со штабистами в одном вагоне, и сейчас, заслышав предостерегающий крик, спрыгнул на землю, пошел вдоль состава. Возле одного вагона увидел развешанные на перекладине кальсоны.
— Что за новость? Убрать! — крикнул он.
— Брось выхваляться, Костров. Лучше помоги развешивать, — услышал в ответ удивительно знакомый голос и оглянулся. В дверях стоял Петр Завьялов, державший на вытянутой руке непросушенное нательное белье.
— Мне вам… Я… помочь? — невпопад от растерянности произнес Костров.
— Конечно! Хотя бы шнур нашли, — наигранно веселым тоном ответил Завьялов, продолжая развешивать оставшееся мокрое белье.
«Кто же ему стирал? Ведь белоручка, не будет сам пачкаться», — подумал Костров.
— Как, лейтенант, нравится такое самообслуживание? И поухаживать некому. Опять холостякую! похвалился Завьялов.
Костров понял намек, но не поддался и вслух промолвил:
— Может, и мое белье постираете?
Это был вызов, пришедшийся не по нутру Завьялову. «Ничего, я тебе припомню!» — подумал он.
В свою очередь, Костров почувствовал себя сильным от своей же метко брошенной реплики и вернулся к штабному вагону.
— Что там такое? Кого глушить собираются? — спро сил у него Аксенов.
— А, пустяки! — отмахнулся Костров. — Бомбу не взорванную саперы подкапывают. Рвать хотят.
И действительно, через недолгое время вблизи эше лона грохнул огромной силы взрыв.
Эшелон опять тронулся, все убыстряя движение. По тянулся подлесок — мелкий черноклен, акации, дикие груши сползшие в низину кусты ивы. За посадками открывались поля: потемнела перестоявшая на корню пшеница, тяжелые метелки проса клонились к земле. Никто не убирал хлеба, поле было безлюдно. «Надо же, война куда докатилась, — мрачно подумал Костров. А мы… забавляемся!» Он посмотрел на кучно сбившихся у чемоданов офицеров, захотелось выхватить у них карты и порвать. «А может, так и нужно? Может, в этом спокойствии — наша сила? — остепенился он, утешая самого себя. И что иначе делать? Волком выть? Схватиться за головы и кричать: «Спасайте, мы погибли!..»