– Я сейчас приеду и заберу их.
– Слишком поздно, уже почти полночь. И вообще, я их тебе не отдам. Они тебе не нужны.
– Нет, нужны.
– Я сейчас кладу трубку и иду спать. И ты тоже ложись.
– Погоди, Скотт, не вешай трубку. Послушай меня. Ладно, ты не хочешь отдавать их мне. Тогда окажи мне услугу. Загляни в красную книжку Сэма и скажи, есть там имя врача, который принимал роды, или нет.
– Что? Это еще зачем? Зачем тебе это понадобилось? Ты что, пила, Тесса? Что за безумные мысли?
– Я прошу: посмотри для меня имя доктора – и всё. Пожалуйста.
– Тесса, с этим надо что-то делать. Я сейчас положу трубку, а тебе, по-моему, надо снова обратиться к психологу.
– Скотт! Не смей бросать трубку!
– Тогда вот что: давай договоримся. Я верну тебе документы детей, когда ты сходишь к психологу.
– Никуда я не пойду, не нужен мне никакой психолог. – Мне хочется немедленно поделиться с мужем моим открытием – о том, что доктор Фишер, оказывается, работал в той самой клинике, где я рожала близнецов, – но… После некоторой внутренней борьбы я решаю, что пока этого делать не надо. В конце концов, все это выглядит сейчас не более чем совпадением, и Скотт наверняка решит, что я веду себя как помешанная, вижу заговоры там, где их нет и в помине, и еще сильнее станет настаивать на том, чтобы я сходила к врачу. К тому же я ему не доверяю – вдруг он все расскажет полиции? Или Элли. А полицейские тут же решат, что я снова копаю под Фишера, и вызовут меня в участок… Нет, лучше никому не говорить, пока у меня не появятся конкретные доказательства.
– Это мое условие, – заканчивает Скотт устало. – Хочешь – соглашайся, не хочешь – как хочешь. Ты можешь мне не верить, Тесса, но ты мне все еще не безразлична. И я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Ладно, – резко обрываю его я. – Я пойду к врачу. А ты вернешь мне папки.
– Ладно.
– Обещаешь?
– Да, обещаю.
Ткнув пальцем в экран телефона, я обрываю связь. Похоже, выбора у меня нет, придется сделать то, что он требует. Но как я могу быть уверена в том, что он выполнит то, что обещал? С тех пор как Скотт сошелся с этой Элли, его как подменили. Как будто она вывернула его наизнанку.