Поворачиваюсь к нему.
– Скотт, я надеялась обсудить с тобой проблему, серьезную проблему, которая, как мне кажется, возникла при рождении наших детей. Но ты, видимо, не настроен слушать. Так что иди отсюда, и шалашовку свою с собой забери. – До чего же приятно выговорить это вслух: шалашовка.
– Обратись за помощью, Тесса, – говорит Скотт, выходя.
Я наблюдаю, как они покидают комнату, и снова жалею, что он не пришел сюда без подружки. Может быть, тогда бы он меня выслушал.
– Скотт, пожалуйста, – окликаю его я, в последней тщетной попытке заставить его слушать. – Ты только подумай над тем, что я хочу тебе сказать. За всей этой историей что-то кроется. Что-то нехорошее. Скотт!
Но, судя по полному жалости взору, который Скотт бросает на меня через плечо, он не готов слушать. Он уже все для себя решил. Для него прошлое прошло, а я – просто бедная, жалобная тварь, застрявшая там и пытающаяся затянуть во тьму и его тоже.
Но Скотт ошибается. Прошлое не проходит навсегда. Оно возвращается.
Голова у меня все еще идет кругом от всего, что случилось со мной вчера: от визита в клинику с ее ненадежными записями до отказа Скотта выслушать меня. Я опять осталась один на один со всем этим, но я не сдамся. И ничего не брошу. Сейчас встану и проживу еще один день, каким бы он ни был, – и постараюсь выяснить правду. У меня такое чувство, словно я стою на пороге чего-то важного. Словно стоит мне протянуть руку и соединить вместе какие-то точки, и они сложатся в рисунок.
Мрачным зимним утром собираюсь на работу, на скорую руку завтракаю и натягиваю дождевик, готовясь к пробежке под проливным дождем от дверей до машины. Открыв парадную дверь, вижу, что дорожка от крыльца до калитки залита водой, которая стоит на ней по крайней мере на целый дюйм. Я не уверена в полной водонепроницаемости своих ботинок, поэтому к калитке продвигаюсь прыжками, ожидая, что ледяная жижа вот-вот хлынет мне в носки. По улице текут ручьи, вода перехлестывает через решетки ливневой канализации, собирается во вмятинах и впадинах неровного асфальта.
– Эй!
При звуке мужского голоса я поднимаю голову и всматриваюсь в пелену дождя, пытаясь понять, ко мне он обращается или нет.
– Эй! Тесса! – Кто-то в черном стоит на той стороне улицы, у самого дома Карли. Он меня и окликнул.
Пригнувшись, чтобы спрятать от дождя лицо, я перебегаю на ту сторону. Подойдя ближе, понимаю, что это Винс, брат Карли. Прохожу по короткой гравийной дорожке и поднимаюсь на крыльцо, где он стоит под навесом, с которого также текут струи дождя.