Утром Анна по обыкновению зашла к барону, чтобы поздороваться. Старый Корф сидел за столом в своем кабинете — у него в руках был медальон, который он рассматривал с печальной нежностью.
— Я думаю, ты бы гордилась Анной, дорогая, — донеслись до девушки необъяснимые слова барона.
— — Доброе утро, дядюшка. С кем вы разговаривали?
— Сам с собою, деточка, — барон быстро закрыл медальон и, украдкой смахнув слезу со щеки, подошел к Анне. — Это возрастное. Я ведь не молодею.
— И не стареете. Вашей выправке любой офицер позавидует!
— Пусть лучше завидуют тебе. Ты была великолепна! Я раньше никогда не слышал, чтобы ты пела так вдохновенно.
— Я сама до сих пор не могу поверить, что все это произошло со мной!
Сколько внимания, сколько аплодисментов…
— Тебе надо привыкать и к вниманию, и к славе… — барон не договорил — в дверь постучали. — Да кто там? Входите! Никита? Что случилось?
Это действительно было неожиданностью — просто так, без приказа, конюх из поместья приехать не мог.
И выглядел он тоже как-то странно — весь в пыли, запыхавшийся, словно гнал всю ночь, не разбирая дороги.
— Доброго здоровья, барин! — поклонился Никита. — Письмо у меня к вам! Срочное!
Корф взял протянутый ему конверт и, извинившись перед Анной, снова подошел к окну, чтобы прочитать письмо. Глядя на то, как вмиг посуровело лицо барона, у Анны тихонечко заныло сердце. Она обернулась к приехавшему и сказала ласково:
— Здравствуй, Никита!
Никита был ее другом и защитником с детства. Анна знала, что он тайно влюблен в нее, но сама не испытывала ответного чувства и оттого всегда старалась держаться чуть обособленно, чтобы не навредить. Анна боялась, что обычную заботливость, свойственную ее натуре, Никита мог принять за нечто большее. И поэтому чувство его было светлым, но безответным и, похоже, безнадежным.
— Анна… — заговорил Никита и осекся.
— Что?
— Да так… Прости, глупость хотел сказать…
— Скажи — я не воспитатель, ругать не стану.
— Красивая ты слишком…
— Да неужели так бывает — слишком? — улыбнулась Анна.
— Выходит, что бывает.., прости, — потупился Никита.
— А что ты извиняешься? — поддержал его барон, закончив читать письмо. — Она сегодня действительно необычайно хороша! Это успех окрылил ее — вчера Анна пела на балу, и все были восхищены ее пением.