— Прошу прощенья… — раздался от дверей голос Никиты. — Если не выехать сейчас же, опоздаем.
— О, Господи! — Анна взглянула на большие напольные часы в зале — их стрелки приближались к заветному часу. — Как я могла забыть! У меня же прослушивание!
— Я провожу вас, — Репнин смущенно поднялся, стараясь избегать укоряющего взгляда Никиты. — Сергей Степанович мне дядя, и я смогу убедить его, что вашей вины в опоздании нет.
И, хотя они действительно выехали тотчас, с дорогой им не повезло. После весеннего паводка, который в том году выдался поздним и бурным, мостовые в столице местами настолько пришли в негодность, что их усердно принялись менять. И предсказать, на каком именно участке в этот день станут перекладывать булыжник, было невозможно. И поэтому карета, управляемая Никитой, несколько раз упиралась в развороченную мостовую, отчего приходилось искать объезды и снова гнать лошадей.
Анна уже не обращала внимания на тряску — она лишь сожалела, что не умеет летать. А так бы расправила крылья и — полетела, и никаких тебе улиц и городовых. Репнин тоже нервничал, он видел, как Анна ломает тонкие пальцы в кружевных перчатках, и корил себя за неосмотрительность. Он понимал, что увлекся, и что это может стать причиной, способной расстроить лучшие мечты Анны, лишить ее смысла жизни. Но — что сделано, то сделано, и в глубине души Репнин был счастлив, что получил возможность этой краткой и эфемерной близости с той, что покорила его сердце. А прослушивание… Да плевать на это прослушивание — сорвется это, будет следующее!
Любовь эгоистична — вдруг вспомнил Репнин высказывание кого-то из классиков, и ему стало неловко. Он принялся успокаивать встревоженную Анну, но она, по-видимому, плохо слушала его — все ее мысли и все существо были устремлены куда-то вперед, и все просила кучера:
— Погоняй, Никитушка, милый, поспешай, друг мой!
Но они все-таки опоздали. В кабинете Оболенского в Дирекции они застали только его помощника — немолодого мужчину в пенсне, озабоченно корпевшего над какими-то бумагами.
— Господин директор ждал вас, сколько мог, — покачал он головой в ответ на подписанное Оболенским письмо, которое ему протянула Анна. — Его ожидали в другом месте, и Сергей Степанович не мог задерживаться в Дирекции долее.
— А где мы могли бы его найти? — пытался исправить положение Репнин.
— Сожалею, но господин директор не давал мне распоряжений информировать кого бы то ни было о его разъездах, — чиновник поднялся из-за стола, давая понять, что этим заявлением его помощь и ограничится. — Прошу извинить меня, но у меня работа.