– Здравствуй! Как тебя зовут?
И о том, что обращение на «ты» принято среди православных, она узнала после. Даже к Господу обращаются именно так. А тогда это её страшно покоробило, тень раздражения пролетела по её бледному лицу, и батюшка, очевидно, всё поняв, негромко и очень ласково произнёс:
– Меня зовут отцом Петром. Я настоятель этого храма.
– Оля, – еле слышно пролепетала она, краснея и бледнея попеременно.
– Пойдём, Оленька, посидим в сторонке, поговорим, – и так он это сказал, что раздражение, страх и желание немедленно уйти из стен храма исчезли вдруг без следа. А вместо них появилось ощущение, что она пришла домой. Будто уезжала надолго в далёкие края и вот, наконец, добралась, вернулась. И жизнь, казалось, разладившаяся навсегда, начала налаживаться от одного только присутствия в доме Господнем.
В тот вечер они долго, очень долго говорили. Вернее, Ольга плакала и сквозь слёзы каялась, а батюшка слушал её с таким состраданием, такой нежностью к бедной заблудшей её душе, что она начинала плакать ещё горше. Когда в конце их долгого разговора батюшка подвёл её к аналою, на котором лежали крест и Евангелие, и принял её исповедь, покрыл склонённую голову епитрахилью и прочёл разрешительную молитву, она выпрямилась и почувствовала, как Кто-то очень сильный и очень добрый снял с её исстрадавшейся души тяжесть и разрушил кольца, стягивающие грудь.
На месте черноты, отчаянья и боли осталась тихая светлая грусть. А ещё появилось огромное желание больше никогда не допустить этого ужаса не только в своей, но и, по возможности, в чужих жизнях.
С тех пор она часто ездила в Никольское, ходила на службы, и, когда отец Пётр посчитал это возможным, стала исповедоваться и причащаться. У неё появился любимый уголок в немаленьком их храме, плохо освещённый, в северном приделе, рядом с большим древним образом Феодоровской Божией Матери, где Ольга и стояла во время служб.
Придел этот облюбовали семьи с детьми. Ольге всегда казалось, что шумные, непоседливые малыши наверняка раздражают сердитых церковных бабушек. Но в Никольском храме всё было иначе. И бабушки были добрыми, весёлыми. И детям нашлось место, где они могли чувствовать себя как дома.
У них в приходе вообще все чувствовали себя очень уютно. Никогда ещё Ольга не видела, чтобы в храм ходило так много семей с детьми и молодых людей. Батюшки, а отцу Петру сослужил старенький, невероятно добрый иерей Феофан, каждого пришедшего встречали с такой любовью и радостью, что люди тянулись к ним, к Богу.
Посреди северного придела была устроена большая купель для взрослых в виде креста. Обычно она была закрыта листом фанеры и специальным покрывалом. Вот на этом-то получившемся столе дети рисовали, играли, тихонько сидели во время служб. А родители могли спокойно участвовать в богослужении в основной части храма или рядом со своими чадами.