Вроде и принял подарок: подписал бумаги, носит фамилию Эль-Эмрана, с торговцами ведет себя, словно мальчик из хорошей семьи — со скромным достоинством, не нарушая этикета.
Атом во время первой встречи с мальчишкой только удивленно брови вскидывал, спрашивал меня, где я нашел такого. В то что мы родня глава Совета, увы, не поверил. После, наедине, старик признался: сначала решил, это блажь представить мальчишку наследником, но подумав понял — разумно. Преемник мне нужен. Одобрил и мимоходом заметил, что чувствуется в рыжем порода и стержень.
— Рокше, вино… вылей, — попросил я. — А то напьюсь.
Он отлепился от стены, сделал пару шагов, взял бутыль и вышел; я услышал, как забулькало в стоке вылитое вино.
Вот и все, конец соблазну. Я сглотнул ком. А во рту-то помойка.
Рыжий вернулся.
— Что-то еще?
— Таблетки принеси. Они на тумбочке Голова раскалывается…
Он принес, двигаясь как обычно, бесшумно. Даже стакан с водой подал — запить. Сел напротив, закинул ногу на ногу, пальцы рук сплел в замок на коленке.
Невысокий, тонкий в кости, иногда кажется хрупким. Волосы — пламенного оттенка, и только в сумерках сравнимы с насыщенным цветом апельсиновой корки. Лицо с довольно правильными чертами; по сравнению с цветом волос кажется бледным. Вот нос длинноват, а серые глаза в пушистых ресницах — лисьи.
Ну, и где тут порода? Хотя девкам он нравится. Что на Ирдале, что на Рэне — смотрят с интересом, улыбаются. Хотя — на что тут смотреть? На что?
А еще временами грезится: где-то я его раньше видел. Пытаюсь вспомнить — и не могу. Перебираю в памяти всех известных мне родовитых торговцев, пытаясь понять, кто мог прижить ребенка от ирдалийки, и натыкаюсь на глухую стену.
А его мать ирдалийка. Это известно точно. Во время последнего откровенного разговора с медиком, когда уже было ясно, рыжий летит со мной, Элоэтти сказал об этом прямо. О том, что поначалу парня приняли за модификанта — рассказал тоже.
Поначалу казалось — этих вводных хватит, чтобы выйти на след. Ирдалийские женщины на Раст-эн-Хейм — товар редкий. Появление огненно — рыжей девчонки на торгах — уже событие. Редких, золотых девочек торговцы любят. Кто-то и в жены берет. Кто-то оставляет в роли наложницы, дабы не обидеть родню первой, второй и третьей жены, но балует, сам становясь золотой рыбкой. И тех, кто согласился бы оторвать от дома ребенка любимой женщины, да еще опоить зельем отнимающим память — я среди них не знаю. Или заблуждаюсь? Или все это — злые бабьи интриги? Хотя…
Женщина ребенка конкурентки, если решимости придушить недостало, спровадила бы в трущобы. И если траты на оноа я, в принципе, был способен признать необходимостью, то оплата обучения в Академии — широкий жест. И бессмысленный.