Играя с Судьбой (Герда) - страница 201

Я увидел лишь начищенные до блеска сапоги и опустился на колени. Поднять на высокородного взгляд, тем более посмотреть в лицо, мне не позволили.

Холеной рукой Эльяна протянул бокал форэтминского, кисловатая нотка в запахе которого предупреждала, что пить вино мне бы не стоило.

— Пей! — ласково прошелестел голос. — За здоровье Императрицы и Императора.

Сглотнув выросший в горле ком, я покорно взял бокал в руки. Отказаться было невозможно.

Вино ударило в голову как ледяная вода, как сильный поток, вышибающий дыхание, сбивающий с ног и несущий с ревом, кидая о камни. Куда? Очевидно. К обрыву.

Где-то внутри себя я сопротивлялся из последних сил: пытался ухватиться за скользкие камни скрюченными от холода пальцами, балансировал на грани беспамятства и бездны. А потом пальцы разжались, и я полетел вниз.

Ветер свистел в ушах. Мир сузился до крохотной ослепительной точки, которая стремительно удалялась. Ну что же ты наделал, безумец? Перед властителем, если он взялся за тебя всерьез, никому не устоять. И кому это знать, как не мне. Слезы обжигали глаза.

Мир погрузился во тьму, и это было хорошо. В темноте боль утихла, перестала быть режущей, острой. Беспокоил только ровный, монотонный гул — то ли шум прибоя, то ли пульсация крови.

— Почему ты приказал навигатору взять курс на Ирдал?

— Я не приказывал, — губы едва шевелились. Мой голос звучал издалека и как через стену, я едва разобрал слова.

Нет, я не приказывал… так уж вышло. Когда Рокше стартовал, я валялся в отключке. Но об этом меня не спрашивали.

— Кто же ему приказал, если не ты?

— Я не знаю…

— Что же ты знаешь?

Это был не вопрос, просто реплика в сторону. Не было нужды отвечать. По крайней мере, сейчас…

Приоткрыв глаза, я смотрел на начищенные до блеска сапоги, оказавшиеся на одном уровне с моим лицом. Генерал мерил комнату широким шагом. Потом остановился. Близко. Очень близко. Подсунул, воняющий средством для чистки нос сапога к лицу, к самым губам. Собраться бы с силами, харкнуть ему на обувь — пусть бы взбесился, пусть бы убил, но во рту пересохло.

Мне не скрыть бешенства, но и сопротивляться — никак. Словно в тисках. Игрушка. Марионетка, а кукловод дергает ниточки. И я кривлюсь, давлюсь гневом, ненависть к генералу оборачивается презрением к самому себе — но я целую этот сапог. И вновь обжигает стыд, потом охватывает ознобом, встает сердце… видела бы меня сейчас мадам Арима…

Я целую сапог генерала и шепчу, быстро, взволнованно, сбивчиво:

— Я не знаю, чем меня тогда накачали. Я потерял сознание еще в медблоке Лидари. Очнулся в плену. В какой-то больничке. Да, лечили, но не спускали глаз, а стоило пойти на поправку — больничную палату сменила тюремная камера.