«Стратегов на Рэне не любят» — вспомнилось предупреждение. Когда-то я этим словам не придала значения. Хотя, дело не в том, что я работала на Стратегов. Жгучая ненависть направлена на меня, потому что я имела дело с Ордо.
Не многие знали, что подтолкнуло капитана к бунту, но вот последствия на собственной шкуре почувствовали все. Я не могла судить людей за несправедливость и пристрастность — несправедливым было то, что случилось с ними.
Что я могла с этим сделать? Только расправить плечи, вскинуть голову и улыбнувшись пройти к дверям представительства так, словно не существовало озлобленной толпы, Так, словно на меня не лились вместе с дождем ненависть и презрение.
А перед глазами — туман, видимо от контраста между прохладой уличного воздуха и теплом вестибюля. Показалось, можно расслабиться, но изучающие взгляды были и здесь.
Кто-то из гостей рассматривал меня тайком, кто-то оборачивался и смотрел пристально. До моего слуха доносились смешки, вопросы и перешептывания.
Неожиданно среди множества людей я увидела Доэла. Он тоже пришел посмотреть на Игру. И не один: юная пассия жалась к нему, ни на шаг не отдаляясь — то ли боясь потеряться в толпе, то ли отстаивая право на место с ним рядом.
Сердце болезненно сжалось. Я старалась забыть, понимала, что между нами стена. И вот… напоминание. Закрыть бы глаза, отвернуться, дать волю слезам, но сотни взглядов устремлены на меня, смотрят, словно ждут, когда я расплачусь. Пришлось улыбаться.
Закружился водоворот — смутно знакомые люди подходили, выказывали радость от встречи. Слухи разносятся быстро — меня поздравляли с должностью советника, с герцогским титулом. Вчера бы еще не заподозрила, что столько людей пожелают назвать меня своим другом. Лишь одному из подошедших я обрадовалась: и когда Хэлдар Рони приблизился, неожиданно для самой себя успокоилась.
Его губы кривились в не самой приятной ухмылке, длинные пальцы подрагивали, глаза горели, а неровная походка на какую-то долю мгновения заставила ухватиться за мысль, что Рони в стельку пьян. Стоило присмотреться внимательнее, чтобы понять — нет, не пьян, но взволнован куда сильнее, чем во время нашей беседы. Казалось, он чего-то ждал. Или… дождался.
— Рад вас видеть, мадам.
Голос прозвучал глухо, надтреснуто. И такое лихорадочное возбуждение послышалось в нем, что я просто не смогла не обратить на это внимание и не спросить:
— Что-то случилось, господин Рони?
— Случилось. Хотел поблагодарить вас. Сегодня утром Аторис Ордо нанес мне визит.
— Закончилась ваша опала?
Рони протяжно вздохнул, прикрыл на мгновение глаза, словно боялся, что я увижу отсвет полыхнувшего в них волчьего зарева, потом поймал мою руку, пожал ее и отошел, оставив наедине с толпой неизвестных доброжелателей, которым только случайность помешала засвидетельствовать мне свое почтеннее чуть ранее — вчера, позавчера или в день прилета.