— Привет, Марта! Как себя чувствуешь сегодня?
— Так себе. Ноги меня просто убивают… Кто-то пытался тебя закадрить?
— Не совсем. Он просто заблудился.
— Ну да! Все они так говорят!
— Он искал дорогу в кампус.
— Надеюсь, ты послала его…
— Я показала ему дорогу.
Марта захохотала.
— Ну уж точно ты послала мужика не туда, куда я б его отправила!
Они поболтали о работе, пока не подошел автобус. Марта взобралась первой и устроилась на своем обычном месте сзади, где ей никто не мешал читать очередной любовный роман. Дина уселась впереди, наискосок от водителя.
Когда она впервые села в этот автобус, то заметила значки на отвороте форменного кителя Чарли. Дина спросила его, что они означают, и он объяснил, что каждая из них отмечает пять лет, которые Чарли проездил без аварий. После нескольких недель знакомства с водителем Дина пошла в сувенирную лавку и заказала для Чарли табличку. На ней была гравировка: «За выдающуюся службу городу Миддлтону Чарлзу Буккеру Вашингтону присуждается звание Заслуженного Водителя». Когда Дина показала свой подарок Чарли, он расхохотался, но теперь табличка гордо поблескивала над ветровым стеклом рядом со знаком «Не курить!».
— Как дела, Чарли?
Черная кожа на его лице собралась в складочки, он ухмыльнулся ей, закрывая дверь.
— Теперь, когда ты на борту, все отлично. Вчера мне не хватало твоей солнечной улыбки.
— Вчера меня подвез Этан.
— Он уже ездит на «кадиллаке»?
Дина рассмеялась.
— Нет, сэр, все еще на «бьюике».
Чарли многозначительно кивнул.
— Когда его назначат в церковь, он получит свой «кадиллак». Мы не позволяем нашим проповедникам ездить на других машинах. Мы к ним хорошо относимся.
— Я это заметила.
Как-то Дина зашла в церковь, которую посещал Чарли. На парковке под табличкой «Зарезервировано для пастора» стоял новенький «кадиллак» темно-вишневого цвета. Ей так понравилось служение в этой церкви, что в следующий раз она упросила пойти с ней Этана. Он ворча согласился, но только однажды. Еще раз посетить это собрание он отказался, заявив, что такое служение, на его вкус, «чересчур живое». Громкая музыка афроамериканского поклонения, во всю силу льющаяся с хоровых подмостков, да и громкие реплики, которые позволяли себе прихожане во время проповеди пастора, заставляли Этана чувствовать себя неуютно. «Все это выглядит как-то непочтительно», — заключил он.
Дина не разделяла его мнения, несмотря на то, что форма служения и для нее была не совсем привычна. Она чувствовала движение Святого Духа в этой церкви. Прихожане были полны радости оттого, что любят Иисуса и друг друга. Дина буквально наслаждалась этим переживанием, что-то во всей обстановке возбуждало ее. Пастор проповедовал строго по Библии, а люди громко соглашались, не оставляя у спикера сомнений, что ему удалось донести истину. Тем не менее, Дина не стала спорить с Этаном. Она уже знала, что ее жених близко к сердцу принимает свою роль духовного лидера в их союзе. Кроме того, он воспитывался в более консервативной конфессии, где свою ревность о Боге было принято выражать другими способами. Его родители, так же, как и Динины мать с отцом, много времени посвящали социальным проектам и благотворительности.