— Дуглас…
Его пальцы, сжавшие ручку дипломата, побелели.
— Все будет хорошо, — сказал он, как будто произнесенные вслух слова могли действительно что-то изменить к лучшему.
— Сегодня вечером мы обо всем поговорим, — он поцеловал ее в щеку. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. — Она действительно любила его гораздо больше, чем он когда-либо в это верил. «Господь, почему все должно было так повернуться?»
— Я позвоню тебе с работы!
Ханна стояла в гостиной, она слышала, как открылась и потом закрылась дверь гаража. Подавленная, она пошла вверх по лестнице. Ей хотелось забраться в постель, заснуть и никогда больше не просыпаться. У двери в комнату Дины она остановилась и заглянула внутрь. Дочь сидела на краю кровати, накинув на плечи цветастую накидку, вязанную крючком. Дина подняла голову, в ее глазах была пустота.
— Ты что, ему ничего не сказала?
Ханна остановилась в дверях и покачала головой.
— Нет, не сказала. Вчера вечером он был очень уставшим. Я решила, что лучше подождать.
Дина ничего не ответила, а Ханне так хотелось, чтобы дочь все поняла! Но Дина не знала этой старой истории, а рассказать ей об этом Ханна не могла…
— Давай примем горячий душ и оденемся! Я приготовлю вафли, а потом поговорим. Как тебе такой план?
Дина молчала.
— Мы что-нибудь придумаем, дорогая!
Когда Ханна спустилась через час, Дина уже ждала ее, одетая в серые леггинсы и светло-голубой длинный свитер; светлые волосы были заплетены в свободную французскую косу. Она уже приготовила кофе, перед ней стояла наполовину пустая кружка.
— Хочешь есть? — спросила Ханна, улыбаясь и открывая шкаф. Ей надо было чем-то заняться — все равно чем.
— Он разозлится, мама? Поэтому ты ему ничего не говоришь?
— Разозлится, но не на тебя.
Она смешала все необходимое для приготовления вафель и потянулась за формой.
— Просто… для него это будет шок. — Она не знала, что еще она может сказать…
Дина наблюдала, как мать работает. Ей хотелось бы долго сидеть вот так и смотреть на маму. Просто слушать и ничего не отвечать… Даже когда вафли были готовы и стояли на столе, мать не могла спокойно сидеть и есть. Она постоянно вскакивала с места — то добавит кофе, то принесет апельсиновый сок. Дина и мать по-разному реагировали на ситуацию. Мать была в постоянном движении — просто сгусток энергии; Дина же, напротив, предпочитала двигаться как можно меньше.
Наконец, когда тарелки ополоснули и поставили в посудомоечную машину, матери все-таки пришлось сесть. Сложив руки на груди, Ханна взглянула на дочь. Дина заметила темные круги вокруг ее глаз и почувствовала себя виноватой. Может быть, ей не стоило возвращаться домой?