И лишь когда вышел из подъезда, до него донеслись слова полковника откуда-то сверху, чуть ли не с небес - с балкона.
- А вот это ты зря сделал, Иван Федорович.
Старик остановился, поднял голову и, встретившись взглядом с Пашутиным, тоже негромко, но внятно и раздельно ответил:
- А я еще ничего не сделал.
- Только собираешься? - Пашутин умел владеть собой, видел за словами скрытый смысл.
- Да, - подтвердил старик, хотя знал, прекрасно знал, что не следует отвечать на этот вопрос, плохо это. Но не смог сдержаться, все рвалось внутри от напряжения и ему нужно было как-то освободиться от злости, которая клокотала в груди. - Только собираюсь.
- Ну-ну, - донеслось с балкона поощрительно.
***
Катя сидела в комнате на диване, подтянув под себя ноги, читала газету.
Увидев вошедшего старика, спросила:
- Отдал?
- В морду его поганую швырнул.
- Напрасно... Он-то не виноват.
- Нет, виноват! - резко возразил старик. - Он должен был позвонить, спросить разрешения встретиться... И только тогда мы с ним смогли бы где-нибудь увидеться, только тогда. И он, маясь и терзаясь, глядя погаными своими полковничьими глазами в землю, спросил бы... Как, дескать, ты смотришь, уважаемый Иван Федорович... Виноваты ребята, нет им прощения, но сын все-таки, пришлось приложить усилия и вытащить из тюрьмы, спасти подонка... Не обидишься ли, если предложу немного денег... Пусть, дескать. Катя съездит на море, в круиз какой-нибудь на корабле, пусть нарядов себе накупит. Может быть, это поможет ей забыть случившееся... Вот так примерно.
- Красиво, - кивнула Катя.
- А он? Позвонил в дверь, воровски сунул в щелку деньги и был таков!
- Не совсем так, но похоже... Торопился он, извинился...
- Вот-вот! И сынок его тоже торопливым оказался. Весь в отца, семейная традиция, да?
- Хочешь, я тебе заметку прочитаю, - Кате удавалось погасить гнев старика, задав ему посторонний вопрос, предложив чаю, сказав что-нибудь о погоде. И старик был благодарен ей за это, сам он не мог остановиться, пока не обессиливал.
- А что там? - спросил старик, остывая.
- Понимаешь, - Катя была тиха и печальна. - Все, что со мной случилось... Это еще хуже, чем мы думали...
- Что такое? - всполошился старик. - Хворь какая?
- Да нет... Хуже.
- Ну? - он наклонил голову, опасаясь взглянуть Кате в глаза. - Давай уже, добивай.
- Вот пишут... Заметка небольшая в газете... У одной белой женщины родился черный мальчик. Негритенок.
- Ну и слава Богу! - Старик, ожидавший чего-то другого с облегчением перевел дух. - Ребенок - он и есть ребенок... Хоть белый, хоть черный... Пусть даже зеленый, был бы здоров.