Он пожал плечами.
– Она прикольная. – Он ненадолго умолк. – Ну, временами. С ней весело. У меня долго никого не было, хотелось умаслить родителей, чтобы они не слишком парились, что я снова собрался уехать. Чтоб маме было чем занять голову.
– Она о тебе волнуется.
– Знаю. – Он потер шею. У Шайи был ужасно усталый вид, как и у меня.
– И что теперь? – спросила я. Наш разговор слишком быстро менял направление.
– Во вторник я уезжаю.
Ничего себе.
– В этот вторник?
Он кивнул.
– Понятно. – Я сглотнула. Эта новость меня неприятно удивила. Я знала, конечно, что он рано или поздно уедет и что его отсутствие в Новом Орлеане никак не скажется на моей жизни. За то недолгое время, что мы с ним знакомы, я успела привыкнуть к его отсутствию.
– И это все? Тебе больше нечего мне сказать?
– А что еще ты хотел услышать? – Я прислонилась плечом к стене. На уровне глаз висел массивный семейный портрет, выполненный маслом. Шайа, совсем еще дитя, сидел с плюшевым мишкой в руках.
– Не знаю. Ну что-нибудь еще, кроме «понятно».
– Может, ты мне что-нибудь скажешь для начала? Судя по всему, тебе есть что сказать.
Он прикрыл глаза и придвинулся, буквально приперев меня к стене.
– Я хотел извиниться за Белл. Прости. Я тут ни при чем, но все равно хочу извиниться. – Он опустил ладонь на основание моей шеи, поверх тонкой футболки.
Я была одета по-простому: белая футболка с кармашками, заправленная в черные джинсы с разрезами, заткнутыми в черные ботильоны. Если б я знала, что буду стоять так близко к Шайе, то выбрала бы обувь поудобнее и блузку посексуальнее.
– Что я могу еще сказать тебе, Мэг? Что ты постоянно припираешь меня к стене? Или что для меня ты – капризная девчонка? Или что я, к сожалению, не могу дать тебе то, к чему ты стремишься? – Он придвинулся ближе на дюйм.
Да ну? Он что, собирается меня поцеловать? Боже мой.
Ну это он зря. Ужасная мысль. Что сказала бы Джо?
– И не думай, – пробормотала я, повернувшись щекой, когда он нацелился на мои губы. – И к чему же я стремлюсь? – спросила я, затаив дух. Его ладонь по-прежнему лежала на моей шее.
Шайа усмехнулся.
– Ты стремишься стать офицерской женой. Или быть такой, как моя мать.
– А что в этом такого плохого?
Нас разделяло несколько дюймов, он буквально прижимал меня к стене.
Шайа схватил меня за футболку и притянул к себе. И едва наши губы соприкоснулись, в коридоре раздалось цоканье каблучков. Я отпрянула, он нежно обхватил мое запястье. К нам приближалась его мать, и меня медленно и неуклонно охватывала паника.
– Не убегай, – взмолился он. – Мы не договорили.