Алитет лежал на пушистых оленьих шкурах после сытного завтрака. На его голом животе верхом сидел сын Гой-Гой. Мальчик звонко смеялся, изредка посматривая на мать. Наргинаут разливала крепкий душистый чай «Липтон». В пологе было душно. Голые темные тела обитателей этой яранги в ярком освещении трех жирников лоснились, словно кожа моржа.
Шаман Корауге сидя дремал. Борясь со сном в ожидании чая, он то вздрагивал, пробуждаясь, то снова погружался в дремоту.
— Чарли быстро-быстро бегает… Чарли — вожак, — говорил Алитет сыну про свою передовую собаку.
Алитет любил этого умного пса и из лучших чувств к приятелю американу назвал его именем мистера Томсона.
— Такой собаки ни у кого нет. Только у меня.
Алитет, надувая живот, приподнялся на локтях.
Гой-Гой свалился со шкуры, рассмеялся и, как медвежонок, опять полез на отца.
В полог просунулась голова жены Туматуге.
— Ты пришла? — приветствовала ее Наргинаут.
— Да, — ответила женщина. — У нас вышел весь жир. Туматуге лежит больной, а в яранге холодно.
— Отец, надо призвать духов-исцелителей. Надо помочь Туматуге. Он лучший охотник, — сказал Алитет, но шаман сидя спал. — Наргинаут, дай ей кусок. Пусть засветит жирник и шьет торбаза и туфли. Придет вторая луна, я поеду к кочевникам-оленеводам и к американу, — сказал Алитет, придвигаясь вместе со шкурой к чашке горячего чая. — Только хорошие туфли шей. Сам американ будет носить их.
Женщина в знак согласия замотала головой и скрылась вслед за Наргинаут.
Шаман Корауге пробудился и также придвинулся к столику.
— Сколько людей кормлю я! — воскликнул Алитет.
— Много, — хриплым голосом подтвердил Корауге; он протер оленьей шкурой глаза и попросил чаю. — Ты, Алитет, слишком щедро помогаешь людям. Запасы надо беречь. На побережье нехватка мяса, запасы большую силу имеют.
Вдруг налетел шквал, и яранга Алитета пошатнулась. Все насторожились.
— Очень сильный, большой ветер. Надо просить духов остановить его, — шаман посмотрел на бубен. — Пусть люди пойдут на охоту. Они жадны от безделья. Запасы твои съедят.
Вошла Наргинаут.
— Ты понемногу им давай, — распорядился Алитет. — Пусть чаще просят. Так я думаю. Так мне и Чарли говорил. А Ваамчо больше — ни куска. Пусть образумится. Теперь, если и захочет отдать собаку, не возьму. Безумный человек. И зачем ему одна хорошая собака? Она лишь мучается среди дрянных его собачонок.