Лось говорил возбужденно и гневно.
Эрмен молча и внимательно слушал русского начальника. И когда Лось замолчал, Эрмен сказал:
— Лось, ты первый из таньгов, которого наш народ называет настоящим человеком. На исходе только одна зима, как ты пришел на нашу землю, а торговля стала совсем иной. Наши люди теперь пьют чай с сахаром. Безружейные обзавелись ружьями, бескапканные — капканами. Везде народ говорит: «Бородатый полюбил наших песцов и сделал их многотоварными». Народ говорит, что ты все равно как хороший шаман, добрый шаман, который помогает нам жить. Такой слух идет по берегу. А теперь ты стал говорить непонятное для моих ушей Не испортили ли тебя дурные шаманы? Ты стал совсем другим!
Зачем ты велишь отказать Умкатагену в последней просьбе? Умкатаген — хороший старик.
Эрмен был тоже очень возбужден, но говорил тихо, почти шопотом. На его лице выступил пот. Он говорил отрывисто, с остановками, словно следил: понимает ли русский все то, что говорит он, Эрмен.
Лось подошел к нему и, уже сдерживаясь, старался говорить так же тихо:
— Эрмен, давай сядем вот здесь на скамейку, поближе друг к другу.
Эрмен с испугом присел.
— Слушай, что я тебе буду говорить. Хорошенько слушай. Умкатаген — не очень старый человек. Я знаю его. Прошлую осень он еще управлял байдаркой на китовом промысле. Придет пароход, и русский доктор вылечит ногу Умкатагена. Я правильно тебе говорю. Я прикажу торгующим людям привезти такие машины для байдарок, которые будут их двигать без весел. Они будут плавать быстро, как шкуна. И вот я хочу, чтобы глаза Умкатагена увидели эту новую жизнь. Я правильно говорю! Ты сам сказал, что жизнь немного уже и сейчас изменилась. Ты понимаешь, что я говорю тебе?
— Да, я понимаю, — сказал Эрмен.
— На Большой земле есть мудрый человек. Ленин зовут его, — вставил Андрей. — Это он указал дорогу к новой жизни. Старый закон, закон Чарли-Красного Носа, Алитета, выбросили, уничтожили. Сделали закон новый, который помогает людям жить.
— Вот этот новый закон и запрещает убивать стариков, — начал опять Лось. — За ними надо ухаживать, хорошо присматривать, облегчать им жизнь. Иди, Эрмен, домой и скажи старику, что Лось не хочет, чтобы старик Умкатаген умирал. Скажи ему, что мне с ним еще нужно говорить…
Эрмен тяжело вздохнул и сказал:
— Не знаю!
Он взял шапку и пошел домой.
Ревкомовцы молчали. Лось ходил по комнате, изредка заглядывая в окно.
— Ну, как, Андрей? Убедили или нет?
— Нет. Ты думаешь, этот процесс ликвидации пережитков — легкий процесс? Ты думаешь, взял да и перевел их прямо в социалистическое общество? — Андрей встал и возбужденно закончил: — Нет, Никита Сергеевич, для этого надо еще поработать здесь. Да как! С большим тактом.