Ваамчо взглянул на жену. Глубокая печаль была на его лице. Он положил руку на ее живот, погладил его и сказал:
— Скажи ему, этому человеку, живущему в тебе, что я пойду сейчас к Корауге.
Ваамчо накинул кухлянку, свернул бумажку, опустил ее за пазуху и вышел.
Сияющим, довольным взглядом проводила его Алек.
Склонив голову, Ваамчо молча влез в полог шамана, как провинившийся подросток. Корауге сидел один, скоблил голову когтистыми пальцами и ловил насекомых.
Не дождавшись обычного приветствия, Ваамчо поднял глаза на шамана и сказал:
— Корауге, теперь и я знаю, почему погиб мой отец. Вот она, бумажка-присидатель.
— Дай-ка ее сюда! Ее надо разглядеть как следует! — недовольно прохрипел Корауге.
Шаман сощурил глаза, трясущимися руками разгладил бумажку на своей голой коленке и пристально стал рассматривать ее на свет жирника.
— Ишь какая! Из руки вырывается! — глухо сказал он.
Корауге вцепился ногтями в бумажку и долго смотрел на нее, затаив дыхание.
Ваамчо не сводил с него глаз.
— Придвинься ко мне! — поманил его Корауге. — Смотри сам… На ней виднеются горы!.. Видишь? А вот с краю выглядывает медвежья голова…
Ваамчо взглянул, и чувство великого страха овладело им. Внизу, там, где стояла печать, действительно будто выглядывала медвежья голова, виднелись и очертания гор.
— Перестань быть присидателем! А бумажку надо сжечь на костре, на таньгинском костре. Наскобли стружек из таньгинских дощечек, полей их таньгинским светильным жиром и… спали ее! Берегись, чтобы ее зловонный дым не пошел на яранги. Пусть соберутся все люди стойбища. Пусть смотрят, как она будет корчиться и шипеть, беспомощная и бессильная против духов. Не сделаешь так, придет Он и задерет Алек, когда Алек будет собирать съедобные корешки растений. На, забери ее.
И шаман Корауге с отвращением бросил бумажку на пол.
Ваамчо поймал ее и вылез из полога. В сенках он встретился с Тыгреной. Он неловко улыбнулся ей и тут же испугался ее взгляда. Тыгрена поддерживала руками свой большой живот и смотрела на Ваамчо немигающими глазами. Она махнула рукой в сторону двери и тихо сказала:
— Ступай! Какой ты, Ваамчо, глупый тюлень!
Ваамчо прибежал домой и торопливо рассказал жене о разговоре с Корауге.
Алек выслушала его, трепеща от страха.
— Скорей сожги ее, Ваамчо! Скорей! Я боюсь!
— Алек, а может, обманывает Корауге? Он недобрый шаман. Он злой и коварный.
— Нет, Ваамчо, не обманывает. Зачем ты говоришь такие слова? Вот тебе дощечки от ящика. Скорей наскобли стружек, а я пойду сказать людям, чтобы собирались к костру.
Вскоре люди пошли на, окраину стойбища. На снежном холмике, где когда-то Ваамчо зарезал свою любимую собаку Чегыт, он разложил стружки. Люди полукругом обступили костер и с затаенным дыханием следили за шаманом. Корауге вынул из-за пазухи бутылку с керосином, побрызгал на стружки и сказал: