Старик сидел на вязанке тальника, а Мэри стояла около него и рассказывала:
— Я ушла в Гусиную Падь. Потом сменила место и залезла на гору Старого Быка. Оттуда все видно.
— Так вот, Мэри, это приезжал Лось. Так его зовут? Он приезжал помогать тебе, — сказал старик, умолчав о более важных разговорах. — Теперь Алитет робким стал, как безоленный пастух.
Мэри вздохнула полной грудью.
— Гаймелькот, пойдем скорей к людям.
Старик встал и хотел было взять вязанку тальника, но Мэри молча отобрала ее и, взвалив себе на спину, пошла вслед за Гаймелькотом. Уже почти у самого стойбища их заметил Ярак и бросился им навстречу. Он взял у Мэри вязанку и звонко расхохотался.
— Слышала новости, Мэри? Лось приезжал. Алитет слушается его, как старый ездовой олень наездника.
Куда повернет, туда и идет. А женитьбенная бумага будет хорошей, если даже тавро совсем отвалится. Это ничего, Мэри. — И Ярак, повернувшись в сторону, крикнул: — Спасибо тебе, Лось!
Войдя в стойбище, Мэри увидела мальчика с почерневшим, грязным куском сахара в руках.
Мэри подбежала к нему, склонилась и сказала:
— Ешь, его едят. Это не камень. Сахар.
Кусочек сахару напомнил Мэри о еде, и, схватив мальчика на руки, она быстро зашагала к костру, где густо валил прямым столбом черный дым.
В стороне сидел Айе и переобувался в дорожные торбаза. Заметив Мэри, он подбежал к костру.
— Какомэй, Мэри! Береговые люди, — сказал Айе. — Очень я скучаю о береговых людях.
— Уходишь, Айе? — спросила Мэри.
— Да, надо искать отбившихся оленей. Эчавто сказал, чтобы я нашел их или живыми, или заеденными волками. Два оленя.
— Женился ты, Айе? — спросила Мэри.
Айе смутился. Краска густо залила его темное лицо. Стыдно быть человеком, не имеющим жены.
— Нет, — застенчиво ответил Айе. — Эчавто давал девку. Сказал: хорошо работаешь, Айе, возьми вон девку. Но я все время хочу на берег. Если девку возьму, останешься на всю жизнь в горах.
— Эх ты, Айе! — сказала Мэри. — Алитет отнял у тебя Тыгрену. Тогда он был сильный, теперь, говорят, робкий стал. Отними теперь ты. Люди говорят, что у Тыгрены скоро будет маленький.
— Ну? — обрадовался Айе. — Вот хорошо! Она всегда хотела ребенка.
— Что же ты думаешь делать, Айе? — спросил Ярак. — Я вот тоже никак не привыкну к жизни в горах.
— Пойду искать оленей. Только голова сейчас не хочет искать оленей. О другом думает голова. Одному трудно думать.
— Айе, ты подожди уходить. Вон, видишь, туман идет. — Ну, как искать оленей в тумане? Не видно. Вместе с тобой вдвоем стали бы думать.
— А ведь правда. Эчавто сам знает, что дни стоят в тумане. Завтра пойду: может быть, будет ясный день. Удвою шаг — найду скоро. — Айе снял дорожные торбаза и, обувшись по-домашнему, встал. — Пойдем, Ярак, думать. Вон туда, где виднеется тот холмик. Опять, как и весной, очень много наговорил мне Андрей. О том, что хочу сказать, на народе страшно и говорить.