— Давай скорей, Ваамчо, к берегу, — сказал учитель. — Один морж пойдет на буксире.
Не доходя еще до берега, вельбот догнал Лёка. Его охотники гребли изо всех сил, блестя потными темно-коричневыми спинами.
— Эгей! Лёк! Догоняй нас! — крикнул Ваамчо и показал ему кончик ремня, что означало: «Прицепляйся ко мне на буксир».
Лёк отвернулся и в знак своего возмущения подал команду прекратить греблю.
Женщины, сидя вдоль бортов, посмеивались.
Вскоре байдарку Лёка обогнал и второй вельбот, тоже груженный моржами.
Вельботные артели успели привезти моржей уже по два раза, а Лёк только что вернулся ко льдам. Потревоженные выстрелами, моржи ушли со льдов, и охота продолжалась на воде.
Лёк стоял в байдаре и следил за Тэвлянкау, вельбот которого уходил не в ту сторону, куда пошел скрывшийся в воде морж, а в противоположную от него. Тэвлянкау не был еще таким опытным охотником, как Лёк.
— Ай-ай! Какой плохой охотник! — возмущался Лёк.
Тэвлянкау, заметив вынырнувшего далеко от него моржа, развернул вельбот и быстро настиг его. Тут же открылась стрельба. Стрелял и Русаков.
В этот день охота продолжалась до самой ночи.
Промысел оказался очень удачным. Хорошо ходил вельбот! Ни одна байдара еще никогда не привозила тридцать два моржа за один день. Такого промысла еще не было здесь. Тэвлянкау, не веривший еще до сих пор в вельбот, теперь торжествовал. Он долго не вылезал из вельбота, гладил мотор и похваливал его, как умную собаку-вожака.
Даже женская артель Ваамчо добыла двадцать пять моржей. Весь берег заовражной стороны завалили мясом. Кругом оживленно сновали люди; собаки пожирали не только кровь моржей, но получили и по большому куску мяса.
Лишь по ту сторону оврага было тихо. Здесь, на берегу, лежало всего восемь моржей. Лёк не хотел даже смотреть в заовражную сторону. Он старался стать к ней спиной, как будто там ничего примечательного и не было. Старик болезненно переживал свое поражение и, чтобы не терзать себя, ушел с берега в ярангу.
В один день померкла слава великого ловца и искусного мастера — строителя байдар.
Лёк сидел в пологе, молча пил чай и думал о вельботе, который не давал ему теперь покоя.
«Я сделаю такой же вельбот сам… Только где возьму доски?.. И мотор, пожалуй, не сделаешь?» — размышлял он.
Он вспомнил бородатого начальника Лося, вспомнил его слова о переделке жизни, американские спички и русский табак — «папушу». «А? Вельбот? Какой вельбот! А? Бабы — и те сколько навозили моржей!.. А Тэвлянкау? Разве он охотник? Разве он лучше меня знает жизнь и повадки зверей? Мотор подвозит его к самому носу моржа! Пусть он на байдаре попробует угнаться за мной… Они веселы теперь, эти заовражцы. Пожалуй, над Лёком посмеиваются».