Уже битый час обсуждался вопрос о демонстрации. Любят поговорить его товарищи, ох, любят! Сосо в принципе, терпимо относился к слабостям других. Его сейчас больше волновал другой вопрос — клюнет Керенский на эту наживку или нет? Должен, по идее. У Исаева великолепный аналитический ум, это даже генерал Потапов признаёт.
Сталин молча слушал, не встревая в спор. Военная организация рвётся в бой. Они последнее время, вообще, слишком много самостоятельности стали проявлять. Инициатива, дело, конечно, хорошее, если не во вред.
— Я считаю, что это должна быть совместная демонстрация рабочих и солдат! — Володарский снял с носа очки, протёр их платочком и водрузил на место. — Вопрос в том, есть ли у рабочей массы такое настроение, которое толкнет ее на улицу? В массе что-то нарастает. Можно сказать, что есть перелом настроения в нашу пользу.
Они выступали один за другим, а Сталин, сохраняя на лице маску внимания, упорно размышлял о своём. То, что вооружённая демонстрация рабочих и солдат состоится, было ясно. Вопрос в том, смогут ли они всё сделать так, как задумали. Масса только с виду кажется управляемой. Когда ударит в голову лихая вольница, уже ни за что ручаться будет нельзя.
— Честно сказать, я не заметил у рабочих того единого порыва, о котором толкует товарищ Слуцкий, — спокойно сказал Калинин. — У солдат есть повод для недовольства, у рабочих такого факта нет.
— Ты хочешь сказать, товарищ Калинин, что среди рабочих нет революционного настроения? — спросил представитель Василеостровского района Иванов.
— Революционное настроение среди рабочих есть, — повернулся к нему Калинин. — Но оно выражается в длительной работе сознания. И разрядку оно находит в пустой говорильне. А демонстрация без повода, сами понимаете, никакой почвы под собой не имеет.
«Он прав, — подумал Сосо. — Подняв рабочих, мы будем перед ними в ответе. И любые последствия от провокационных выпадов поставят нам в вину».
— Я считаю, что надо принять предложение товарища Плотникова, — закончил своё выступление Калинин. — На солдатской демонстрации мы увидим, на что мы можем рассчитывать.
Он замолчал, и все взгляды обратились к Сталину.
— Я вижу в создавшемся положении новые условия, — негромко сказал он. — Имеется Временное Правительство, куда делегировали министры и от Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и от Государственной Думы; министры издали каторжные законы, Дума вынесла резолюцию о наступлении. Если дадим обнаглеть и дальше, то скоро подпишут нам смертный приговор. Брожение среди солдат — факт.
Он обвёл глазами товарищей. Никто не возразил.