Военный министр с любопытством заглянул внутрь и вытащил несколько фотографических карточек. Его бросило в жар, на лбу выступила испарина. Дрогнувшими пальцами он сунул карточки обратно в конверт и, словно гадюку, отшвырнул на стол. Глубокий выдох сквозь стиснутые зубы и многоопытный адвокат Керенский снова овладел своими эмоциями.
— Поразительно, как низко могут пасть люди, — он брезгливо покривился. — Меня не запугать такими фальшивками, совесть моя чиста.
«Про мальчишку врёт, конечно, — просчитывал он в уме варианты. — Сволочь, как подловил. И смотрит, как ни в чём не бывало. Вот же, мерзавец!»
— У вас ещё что-нибудь, Николай Михайлович?
— Да, с вашего позволения. Вопрос не терпит отлагательства, — пенсне на носу Потапова хищно блеснуло, резко диссонируя с извиняющимся тоном.
— Я весь внимание, — Керенский привычно заложил правую руку за борт френча.
— На десятое июня готовится массовое выступление рабочих и солдат, инспирируемое большевиками.
Александр Фёдорович не смог сдержать победной усмешки. Эх, а ещё генерал! Ну, как слепые кутята, честное благородное.
— Ну, что вы, господин генерал, — он пожал плечами. — Совсем уж нас за ничто держите. Знаю я про это выступление, а как же. Да, собственно, его и не будет, принято решение об его отмене.
— Выступление будет, — не обращая внимания на ужимки министра, спокойно сказал генерал. — Одновременно выступят вооружённые рабочие с нескольких заводов, но это так, пушечное мясо. Их бросят на пулемёты, а потом, ну, что будет потом, вы понимаете. Наготове первая пулемётная рота, кронштадтские морячки. Сводное подразделение из остатков 11-го конно-артиллерийского полка, 2-го саперного батальона и Сандомирской пехотной дивизии захватывает ставку. Полагаю необходимым принять срочные меры. Только.
— Что ещё? — резко повернулся к нему Керенский.
Больше всего на свете ему сейчас хотелось убить своего собеседника, только ради того, чтобы не видеть этого подчёркнуто-вежливого взгляда.
— Князю Львову не достанет духу принять жёсткие меры. Подавление мятежа — это не земгусарами командовать. Единственным человеком, способным на это, я полагаю вас. _- Ваши предложения, господин генерал?
— Странный вопрос, — голос Керенского был холоден и спокоен. — Если он повернёт войска против рабочих, значит, он явный контрреволюционер. Но я вас уверяю.
Голос оборвался, пластинка продолжала крутиться под тихие щелчки дошедшей до конца записи иглы.
— Диска не хватило, — пояснил Стас. — Любит же он поговорить.
— Да, уж, — хмыкнул Корнилов. — Чего-чего, а этого не отнять. Ну, как я понимаю, вызов в Ставку с моим новым назначением связан?