Он показал на конверт, белеющий на столе. Сизов молча кивнул. Он вдруг почувствовал страшную усталость — достало всё, особенно, события последних дней.
10 июня демонстрация, всё-таки, состоялась. Только всё пошло наперекосяк. Блейхман со товарищи, глубоко уязвлённые изгнанием из типографии, не придумали ничего лучше, как захватить её повторно. При этом, кронштадтские матросы, на которых возлагалось столько надежд, забыли про демонстрацию и кинулись выручать «братишек». Комендант Петербургского гарнизона Половцев, не ожидая серьёзного сопротивления, прибыл туда с небольшим подразделением и нарвался на агрессивно настроенных кронштадтцев. Стычка кончилась быстро. Уцелевшие солдаты отступили, унося тяжело раненного коменданта.
С этого момента ситуация полностью вышла из-под контроля. То, что произошло дальше, можно было обозначить, как войну всех против всех. Первая пулемётная рота вышла не демонстрацию с оружием. Заместитель Половцева, уяснив, что шутки кончились, двинул на них войска. И, рабочие колонны, не ждавшие подвоха, попали, что называется, «под раздачу». Фактически, так называемые «июльские события» произошли на месяц раньше, только жертв было несказанно больше. На следующее утро Временное Правительство в полном составе подало в отставку. В новый состав Правительства «из бывших» вошёл только непотопляемый Керенский.
— Вне всякого сомнения, Лавр Георгиевич, — Стас потёр рукой немеющее лицо.
— Как это вам удалось такого хитрована подловить? — с любопытством посмотрел на него Корнилов.
— Это не я. Это Потапов со Сталиным чего-то вымудрили. Я сам подробностей не знаю. А вы, что, сомневались, всё-таки?
Корнилов хитро прищурился, прошёлся по кабинету взад и вперёд, остановился, заложив руки за спину.
— Ну, не то, чтобы сомневался, однако, несмотря ни на что, верилось с трудом. Я, конечно, понимаю, что у господ адвокатов совесть — понятие насквозь отвлечённое, но чтобы настолько!
Сизов горько усмехнулся. Уж он-то по прежней своей милицейской жизни хорошо помнил, что для представителей адвокатского племени ни совести, ни морали не существует по определению. Работа у них такая. Ничего личного, как говорится.
Оттого и Корниловский «мятеж» состоялся не в конце августа, а в начале июля 1917 года, едва напуганный Потаповым диктатор объявил Корнилову о назначении его Верховным Главнокомандующим. Только об одном не знал никто, кроме ограниченного круга лиц — «путч» был заранее спланирован и, соответственно, расчёты большевиков никоим образом не нарушал.
— Значит, так, — Сосо был, как обычно, собран, деловит и нетороплив. — Сейчас доложили разведчики — войска уже в районе Выборгской стороны. А это значит, что город находится в непосредственной опасности.