На ряде направлений советские войска продолжали наступление и ночью, и к утру следующего дня на пяти участках была прорвана и третья линия - немецкие тылы были вскрыты. Причем крупные очаги сопротивления просто блокировались, прорывы выполнялись на менее защищенных участках, которые нащупывались слитной атакой по всему многокилометровому фронту, и затем вторые эшелоны дивизий направлялись уже в места слабины. И места прорыва не просто закреплялись фланговыми подразделениями - советские командиры старались частью сил завернуть немецкий фронт, закрыть часть сил в небольших котлах, а то и уничтожить их, и вместе с тем часть сил рвалась вперед, чтобы парализовать немецкие тылы - преимущество Красной Армии в бронетехнике было подавляющим на всем Самарском и Сталинградском фронтах, а на ряде участков оно было просто ошеломляющим - чуть ли не сотня советских танков на один немецкий.
Причем чем дальше, тем все больше командиры отходили от предвоенных взглядов, когда танковые и мехкорпуса приступали к работе только после прорыва вражеской обороны - типа они должны действовать только во вражеском тылу. Все чаще мехсоединения подключались к довершению прорыва обороны, иначе пехотные соединения делали это слишком долго. Так, сейчас пехота вместе с приданными танками самостоятельно прорывала только первую линию обороны, а сзади по колонным путям уже подходили бронетанковые соединения. В итоге разведка танкистов обогнала пехоту и уже углубилась в немецкую оборону, под ее охраной отряды обеспечения движения наводили мосты и гати, укрепляли дороги и убирали заграждения, создавали проходы в минных полях и разминировали дороги, а следом стальной волной накатывались танки и мотопехота. Передовые бригады мехкопусов появились перед следующими позициями немцев так быстро, что в ряде случаев те просто не успели сделать ни одного выстрела из противотанковых орудий. Часть сил заворачивала в стороны и била во фланги прилегающей обороны, расширяя пробитый коридор в воронку - если в местах прорыва первой линии ширина пробитой обороны была два-три километра, то к ее внутренним линиям она уже на следующий день оказалась в десять-двенадцать километров - образовывались небольшие котлы, в которых немцы еще продолжали сопротивление. Так что, пока стрелковые дивизии добивали первую линию, передовые бригады танковых и мехкорпусов перемалывали вторую и третью линии обороны, а основная часть подвижных соединений ломанулась вглубь немецкого тыла.
Задачи танковых и механизированных корпусов по ходу войны менялись. Помимо того, что момент их вступления в бой был перенесен с полного прорыва обороны стрелковыми частями на совместный прорыв второй и третьей линий обороны, так еще и глубина задач менялась. Так, после воссоздания в сорок втором глубина задач первого дня для танковых корпусов была определена в 10-12 километров, а глубина общей задачи - результата наступления в течение нескольких дней - в 20-50 километров - советское командование, получившее горькие уроки в первый год войны, старалось не рисковать с таким трудом накопленной техникой. Но сравнительно успешные действия сорок второго качнули маятник слишком оптимистично - зимой сорок третьего глубина задачи первого дня была уже 40-60 километров, а всей операции - 90-140 километров. Но неудачи зимней кампании, когда немцы смогли парировать и частично окружить несколько танковых корпусов, охладили пыл, и летом-осенью задачи ставились на глубину 30-40 и 60-100 километров соответственно - уже не мелкие нырки в немецкий тыл, как в сорок втором, но и не заплыв на длинные дистанции, как в начале сорок третьего. Но если все идет хорошо - кто же сможет вовремя остановиться ?