- Ему оторвало руки?
- Нет... Что??? С чего ты вообще взял?
- Я видел одного солдата после войны. Ну он и... того... Кстати, вот мой дом!
Не самый богатый район, но и не бедный. Так, середнячок, где чаще всего и жили мои клиенты. В одном из окон ещё горел огонь, и малец уверенно пошел к нему.
- Стой, - окликнула я. - Только никому не говори, что я тебе помогла. Пусть это будет нашей тайной.
- Конечно, - его глаза вновь зажглись. - Я буду упорно учиться стрелять из лука и когда-нибудь спасу вас!
- Всё, беги, - я хлопнула его по спине, а сама тихонько подошла к окну.
Внутри, как я и ожидала, сидела мама Олли - та самая женщина, что устроила на меня засаду пару часов назад. Теперь она не выглядела такой злобной - измученная ожиданием и бледнеющая от страха за сына, она вызывала скорее сочувствие, чем раздражение. Она носилась из угла в угол, будто в клетке, не зная, что делать. В руке, тем не менее, она держала розгу.
Дверь открылась, на пороге появился Олли. Розга тут же полетела в сторону, а мать помчалась к своему замызганному сыну. Я не слышала, что он ей говорил, но она прощала ему всё, просто за то, что он её сын. Просто кивала, обнимала и плакала.
Вновь припустил ливень, но я этого не чувствовала: капли дождя конкурировали со слезами, бегущими по моим щекам. Слезами безысходности от того, что меня никто не ждал, не ждёт и никогда не будет ждать так, как его. Слезами осознания того, насколько сильно зацепил меня его наивный вопрос. Где мой дом? Где мне рады? Где меня не воспримут как врага или куклу для утех?
Я брела по пустым улицам, раз за разом переживая сегодняшний вечер. "А где ваш дом?" - раз за разом отдавалось у меня в ушах, потому что я хотела, безумно хотела иметь свой дом, где меня ждут и... любят?
Детей иногда спрашивают: "А какая твоя цель в жизни?". Ужасный вопрос. Откуда ребёнок может знать свою цель? У меня самой её никогда не было, я просто жила, как жилось. До сегодняшнего дня. Теперь у меня наконец-то есть цель. Найти свой дом. И я не собираюсь ждать.
Дверь скрипнула, впуская меня в дом. Комната, которую я снимала, располагалась на втором этаже, и, пройдя по рассохшейся лестнице, я скинула на пол мокрую одежду и повалилась на кровать. Комната, где я жила последние три месяца, перестала мне казаться надёжным убежищем, враз став частью этого враждебного города. Города, где обязательно найдётся дом, но не для меня.
Солнце позолотило мне веки, заставив проснуться раньше обычного. Голова гудела, как переполненная рабочими шахта, а короткий сон не принёс ни отдыха, ни успокоения. Я потянулась, не зная, что делать дальше, и тут дверь скрипнула.