Возница же, приняв моё бездействие за согласие, начал поступать активнее, резко задрав мою юбку и переключив своё внимание туда. Нет, он больше не гладил и не целовал - очень деловито он проник в меня пальцами и зашевелил ими, проверяя меня. Я, ещё не отойдя от возбуждения во время сна, застонала от неожиданности.
Довольно хмыкнув, он убрал руки, видимо, доставая свой инструмент. Поднятая юбка не давала мне его увидеть, так что я на всякий случай закусила губу, чтобы не кричать.
Он вошел в меня грубо и резко, как в свою собственность. Схватил за бёдра и потянул на себя, чтобы как можно глубже вбиваться в моё тело. На его лице больше не было ни капли того раскаяния, только маниакальная страсть и уверенность в себе.
Он играл со мной как с куклой, направляя так, как ему удобно, и подавляя меня своей чуть ли не звериной силой. Я плакала, не в силах выдержать этот букет из чувств: страха, боли, унижения и... удовольствия?
Я не могла поверить себе, но мне это нравилось. Нравилось чувствовать себя хрупкой и беззащитной девочкой в сильных, пусть и грубых, мужских руках. Нравилось, что мною пользуются. Мне рассказывали такое одногруппницы на посиделках, но я никогда не понимала, как такое может нравиться. Теперь поняла.
Мне не хотелось проявлять активность, как с Маратом, помогать себе достичь цели, я просто расслабила всё тело, повиснув на его руках как сломанная марионетка.
- Что, сдохла? - сплюнул он. - Жаль, я сам хотел тебя...
Договорить он не успел. Его грубые движения, усилившись через призму моей беззащитности, взорвались внутри меня сильнейшим взрывом и криком, разнесшимся по всему лесу.
Энергия переполнила меня и тут же выплеснулась наружу в виде сильного толчка. Насильник не успел даже кончить, улетая в неизвестном направлении.
С десяток минут я просто лежала на тряпках, пытаясь отдышаться. Вот это, блин, приключение. Вот это настоящая жизнь. В жопу такую жизнь, честно говоря.
Кое-как перевалившись через край телеги, я наконец огляделась и обнаружила три вещи. Во-первых, насильника нигде не видно. Значит, он либо убежал, либо улетел дальше, чем мне казалось. Во-вторых, дороги поблизости не наблюдалось, а значит про то, что меня никто бы не услышал - чистая правда. И, скорее всего, никто не нашел бы: в-третьих, к телеге робко прислонялась старая лопата, а поляна была усеяна подозрительными холмиками. Потыкав один из них и решив не искушать судьбу, я с трудом влезла на козлы и задумалась. И что теперь? Никогда не управляла лошадьми, только со стороны пару раз видела.