Воины барона немного помедлили. Сперва переглянулись… все же присягу давали… Но, кого защищать, если хозяин мертв? Не в Японии живем. Да и стражники не самураи, обычные ландскнехты. То есть — наемники. И кодекс у них прямее, чем меч или копье. Верны, пока кошелек не опустел. А если храбрость оплачивать некому, то и геройствовать никто даром не будет.
Вот и эти за оружие хвататься не стали. Наоборот, слегка развели руки в стороны, как птицы в жару крылья.
— Претензий нет?
Слова, не слова, а интонацию поняли.
— Все честно, ваше высочество, — подтвердил один из мечников. — Подтверждаем. Победа ваша. Какие будут приказы?
То есть формула «Le Roi est mort, vive le Roi!*» (фр., — Король умер — да здравствует король!)работает и здесь. Вот что имел в виду мэтр Игнациус, отправляя меня на поединок. Немного неприятных ощущений, и вот я уже богаче на целое баронство. Не думаю, что большое, иначе Рендель не торопился бы так присоединять несчастную деревушку, но — на безрыбье и рак рыба.
— Тебя как зовут? — поинтересовался у того мечника, что набрался смелости и подтвердил мою победу.
— Гастингс, милорд…
— А по должности?
— Простой мечник, милорд…
— А сколько всего воинов было у барона?
— Дюжина мечников, две дюжины копейщиков и десяток лучников, милорд.
— Угу… А кто старший?
Гастингс неуверенно поглядел на товарищей и пожал плечами.
— Так это… господин барон старший… милорд.
— Что, даже десятника не назначил?
— Нет, милорд… А зачем? У господина барона только замок и две деревни… было. Обе со стен, как на ладони. Так что их светлость из замка только поохотиться выезжал. Или с визитом…
— Понятно… Что ж… покойному барону было лучше знать, как в своем хозяйстве распоряжаться. Сам, так сам… А вот мне некогда в каждый горшок заглядывать. Поэтому, Гастингс, назначаю тебя десятником. И старшим над гарнизоном.
— Благодарю, милорд, — мечник глядел преданно. Но, без заискивания. Достойно.
— Вот и хорошо. Выберу время — наведаюсь в замок, или пришлю кого. Тогда и разберемся подробнее. До зимы точно… А пока… держи…
Благодаря заботе Аристарха в моем поясе, в кармашке слева лежало несколько десятков золотых империалов, справа — горсть серебра. Меди дворецкий не дал. Сказал, что принцу не пристало даже милость подавать копейками. Так что я вынул несколько монет из правого кармана и протянул новоиспеченному десятнику.
— Это вам с парнями, покойного барона помянуть. Это… — рука повторила движение и в ладонь Гастингса упало еще несколько серебряных кружков. — За мое здоровье. Всем, кто захочет остаться, скажешь, что жалование кладу вдвое прежнего.