— Три червонца? — отказывался верить он. — Да нет, ты не расслышал. Не может быть, чтобы три червонца.
— Не веришь, так сам спроси. Я то не глухой, авось.
— Так и спрошу, — храбрился оперуполномоченный Буханкин.
— Брешешь, не спросишь, — Тыжных даже остановился, ухмылялся.
— Забоишься!
— Спрошу!
— Забоишься.
— С чего бы? Я при исполнении, могу любые вопросы задавать.
— Охота глянуть. Без меня не спрашивай, — продолжал ухмыляться товарищ Тыжных, садясь на пол и что-то там ища. — А пока иди чердак погляди.
— Не командуй.
— А я не командую, — заверил товарищ Тыжных.
— Ну, вот и не командуй, — завершил разговор товарищ Буханкин и пошёл искать лестницу на чердак.
На чердаке молодой оперуполномоченный ничего интересного не нашёл, хлам старый, да и того не много. Он спустился вниз и там, в пустой комнате обнаружил своего коллегу, который топором отковыривал трухлявые доски от пола:
— Даже не прибиты, — объяснял Свирид, приподнимая доску, он уже откинул пару досок попытался заглянуть под пол.
— Ну, что ты там обнаружил, товарищ Тыжных? — почти официальным тоном спрашивал Арнольд Буханкин.
— Да хрен его разберёшь, ни хрена не видать, лампу бы, — но ждать от коллеги лампы он не стал, запустил руку подпол, и тут же вытащил оттуда что-то.
Что-то неприятное, даже мерзкое, страшное. Товарищ Буханкин, англоман и оперуполномоченный, сначала даже не мог разобрать, что его коллега держит в руке, он морщился, пытаясь понять что это, но не мог. Это была и не пакля, и не потерявшая всякую структуру тряпка, а что-то иное, мохнатое и грязное. И никакой дедуктивный метод не давал знатоку детективной литературы ни одной подсказки.
— Что это за дрянь? — наконец не выдержал товарищ Буханкин.
А крестьянский сын Свирид Тыжных повертел то, что достал из под пола у себя перед носом, потряс этим немного, а потом небрежно кинул это на пол и сказал:
— Патлы бабьи.
Лёг на пол и снова запустил руку под пол. И достал ещё один клок женских волос, и снова полез, и стал доставать и доставать оттуда предметы женского туалета, кидал их в кучу. Тут было и нижнее белье, и рваные платья, и дешёвые ридикюли, и обувь и новые пучки волос. Куча росла, а Свирид всё шарил, доставал и доставал. Арнольд Буханкин сел рядом на корточки, и превозмогая брезгливость, стал раскладывать все, что находил Свирид по кучам, пытаясь как-то систематизировать находки. Платья к платьям, туфли к туфлям, бельё к белью, а волосы… Волосы он раскладывал так, чтобы пучки и косы не перемешивались. Ну, он пытался, во всяком случае, так всё разложить.