— Чё? — не понял мелкий милиционер.
— У меня нет больше денег, — Вилько молитвенно сложил руки. — Клянусь мировой революцией!
— Слышь, гражданин нэпман, ты так не говори больше, — загремел великан и поднёс к носу ресторатора кулак величиной с половину его лица, — не погань своим нэпманским языком святое. Люди за революцию очень страдали.
— Вот я, например, — загнусавил мелкий, — встрял за одного революционера на Туруханской пересылке, так мне за него кандалами репу разбили, с тех пор меня передёргивает, когда я нервничаю. Хочешь поглядеть?
— Я бы с превеликим удовольствием, но товарищи, дорогие, денег у меня всё равно больше нет, — Серафим Вилько готов был заплакать.
— Да чё ты рябью то пошёл, успокойся, фляфиль ты, мыльный, мы тебе не об том? Мы с тобой за другое пришли потолковать.
— Так о чём вы, товарищи, чем я могу помочь? — почувствовал надежду месье Анри. — Я готов сотрудничать.
— Анадысь лярва одна у тебя столовалась, Ракель Самуиловна кличут, знаешь такую шкуру? — громыхал великан.
— Ну конечно, кто ж её не знает. Она часто ко мне заходит. Очень приличная дама, не чета всем остальным, как вы изволили выразиться, шкурам, видать, она из старорежимных.
— И чем же она лучше остальных шкур? — спросил огромный.
— Так всем, ну… кокаин прилюдно не жрёт, по иностранному говорит, вусмерть не упивается и потом подол пред гостями не задирает. Ни разу не сбегала, за стол не заплатив. Я о ней ничего плохого сказать не могу. В высшей степени порядочная шкура.
— А как из себя она?
— Роскошная женщина. Вся такая она… Вся из себя, и тут, — гражданин нэпман стал показывать какая товарищ Незабудка в разных места. — И тут, и везде. Волосы чёрные, глаза серые, лицом вылитая Вера Холодная и даже лучше. Чистый мармелад Абрикосова. Клубничный.
— А фамилию её знаешь?
— И фамилия у неё удивительная, Незабудка её фамилия.
— Незабудка? — уточнил великан.
— Да, Незабудка.
— Значит мурка вся из себя, тугая да натёртая? — спрашивал мелкий. — Почти что цаца, вся на фендикосах?
— Ни с кем не спутаете.
— Погоняло есть у неё? — продолжал разговор огромный человек. — Кто её сторожит? Кот есть?
— Погонял не знаю, кота нет, не видел, всегда одна ходит.
— Метины есть у неё? — спросил огромный.
— Что, простите?
— Ну, шрамы, может зуб выбит, может наколки. Может руки резаные.
— Не припоминаю. Ничего такого нет, вроде… — гражданин Вилько напрягал память пытаясь вспомнить. — Вроде… Вроде нет… не помню Да нет вроде…
— Вроде-вроде… — загундосил мелкий задумчиво. — Вроде, Володи, который вроде был Кондрата брат, который вроде был на кобыле женат, у которой, вроде, ревнивый конь был, который вроде как Кондрата убил, когда тот, вроде, кобыле кормилицу мыл. Ты не отныривай, окунь ты сортирный, вспоминай! Чё, не можешь вспомнить есть ли у лярвы приметины? Может бланш у неё или об ляжку ей бычок для смеха тушил кто?