— Значит, он сказал тебе: «На Украине будут перемены, а ты мне описывай ситуацию, и поведение кадров на местах?»
— Да вроде так.
Эфраим Маркович не верил своему счастью, от волнения он стал скрести ногтями по столу тихонечко:
— И что ты собираешься ему написать? — наконец спросил большой партийный руководитель у пришедшего.
— Да накалякаю что-нибудь, всё равно он читать не будет.
Эфраим Маркович что-то в этом роде и предполагал:
— Нет, не накалякаешь. Потому что он будет читать, он каждый день читает, без выходных, с восьми часов вечера и до двенадцати ночи читает отчёты товарищей с мест. И внимательно читает. С карандашом и блокнотом.
— Ну, придумаю, что написать, — бубнил пришедший беззаботно. — Авось, напишу чего-то там.
— Ты дурак, Никита, понимаешь? Дурак. Тебе выпал большой шанс, а ты его угробить хочешь. Наш великий вождь товарищ Троцкий называет товарища Сталина выдающейся посредственностью. Это потому что наш великий вождь сам посредственность, только очень яркая, болтливая, которая за собственным сиянием ничего разглядеть не может. И из-за этого мы все можем погореть. Но, слава Богу, у нашего горячо любимого вождя есть я, а у меня теперь есть ты. Никита, ты скажи, ты в ЦК попасть хочешь?
— Я в ЦК? — не верил пришедший. — Я… Товарищ… Я, конечно, хочу, кто ж в ЦК не хочет?
— Тогда ты ничего Сталину писать не будешь.
— Ничего?
— Ты — ничего. За тебя будут писать другие. Толковые люди. Будут хорошо писать, с аналитикой, с прогнозами и вариантами развития ситуации, с точными характеристиками на партийцев, и анализом их работ, а ты, Никита, будешь только подписываться. Подписываться под работами и ждать повышений. Посмотрим. Попробуем тебя… Может, ты и сыграешь в долгую. Может, он тебя не раскусит.
— Товарищ… — Никита Хрущёв и не знал, как отблагодарить товарища Эфраима Марковича. — Вы прямо… Понимаете? Вы не пожалеете, я ему покажу… Я им всем покажу потом, мне бы только в ЦК попасть, а там я им всем устрою… Он меня никогда не раскусит. Я для него самым верным буду. Ползать на карачках буду и гопак плясать… Он и не додумается… А сам буду вам служить до гробовой доски. Клянусь!
— Не забывай об этом Никита, — сказал Эфраим Маркович, — никогда не забывай. А лучше запиши обещание своё, рукой пиши, чернилами и подпишись, что с сегодняшнего дня будешь служить мне. Чтобы ты не забыл.
— Сейчас напишу. Не забуду, никогда не забуду, — клялся Хрущёв.
— Иди, Никита, напиши бумагу и оставь у секретаря, и езжай домой, скоро с тобой свяжутся.
— Спасибо, спасибо, — начал кланяться Хрущёв. — Бумагу, значит, у секретаря…