— Я согласен с Иосифом, — сказал Дзержинский. — Террора не будет.
— Феликс, а ведь Сергей прав, ты у Зиновьева как кость в горле, — сказал Фрунзе. — Он попытается тебя убрать всеми способами.
— Троцкий не даст ему, — отвечал Феликс Эдмундович почти беспечно. — Ты, Миша, лучше подумай о том, чтобы Троцкий тебя не съел. Ты ж последний в РВС[24] из наших.
Дзержинский был прав, Фрунзе вздохнул, помрачнел:
— Товарищи, да чёрт с ними, я знал на что шёл, и готов умереть за революцию, но боюсь за свою жену. Они ведь и её убьют, показательно. Феликс, если меня убьют, ты пригляди за ней, отправь за границу.
Дзержинский невесело усмехнулся и указал пальцем на Сталина:
— Это к нему, Миша, потому что меня, скорее всего, убьют вперёд тебя. Иосиф или Сергей пусть обещают её спасти.
— Миша, я, конечно, обещаю сделать все, что в моих силах, но почему ты считаешь, что тебя уберут? — спросил Иосиф Виссарионович. — Есть основания?
— Да как тебе сказать, Коба, — стал говорить Фрунзе, — вроде как есть. Вот тебе пример: собрал я два дня назад совещание, все старшие офицеры пришли, а Троцкий, Якир, Тухачевский и Блюхер демонстративно не явились. Игнорировали просьбу. Хотя все были в здании генштаба. Веду совещание, выказываю неудовольствие некоторым командирам, а они сидят и смеются мне в лицо, усмехаются, переговариваются. А когда я закончил совещание и пошёл к двери кое-кто из командиров начали реально ржать мне в след. Я обернулся, а один из них, Вайнер[25], мне в спину из «маузера» целится. А остальные стоят и смеются. — Он помолчал и добавил холодно: — Выродки Троцкого! Жабреи!
— Как говоришь, звали того, что целился тебе в спину? — спросил Сталин.
— Вайнер Леонид Яковлевич, — сказал Фрунзе и замолчал.
Стали молча кивнул.
— Ну, так что будем делать, товарищи? — спросил Дзержинский.
— Охрану у проститутки снять, — сказал Фрунзе. — Ей уже не помочь.
— Так с этим ясно, а дальше что, стратегия у нас есть? — спросил Киров. — Или так и будем реагировать, а не бороться.
— Я почти утвердил на ЦК кандидатуру Когановича, отправлю его на Украину, думаю, он пройдёт голосование, — произнёс Сталин. — Он попытается там навести порядок. Он наш человек, да и вообще, человек, что немаловажно.
— О! Это уже победа, — сказал Фрунзе отпивая чай, — остыл уже. Ты кстати так и работай дальше, ставь везде, где можно людей.
— Это легче сказать, чем сделать, — отвечал Иосиф Виссарионович. — Каждый раз, за каждую кандидатуру приходится биться.
— Бейся дорогой, бейся, а ещё, Коба, нам ещё очень нужен Ленинград, помимо Украины, — сказал Фрунзе.