Все сделали свои выводы по ходу войны, и друзья, и враги, только не всегда эти умозаключения были правильными. Америка вдруг воспылала трепетной и горячей любовью к сухопутным крейсерам и начала клепать танки Т-2 «Генерал Кастер» с четырьмя башнями, узкими гусеницами, боевым отсеком, куда могло влезть до десяти пехотинцев, и двигателем аж в триста лошадиных сил.
Увидев на фотографиях это чудо, Александр ненадолго задумался, а потом специально поехал к Берии и имел длинный разговор с наркомом госбезопасности, в котором очень просил не спугнуть американцев и сделать так, чтобы выпуск этих бронированных гробов был как можно больше и как можно дольше.
Кроме этого, американцы в своей простоте заложили на верфях десяток огромных военных транспортов и начали переделывать пассажирские лайнеры в войсковые перевозчики.
Звонок по ВЧ оказался для Сталина неожиданностью. Подняв трубку телефона прямой связи с Тельманом и Муссолини, он услышал бодрый голос Тельмана:
– Здравствуйте, товарищ Сталин!
После короткой беседы о военных успехах и неудачах глава Красной Германии сообщил:
– Товарищ Сталин, у нас ведутся работы по созданию ракетных снарядов большой мощности. До недавнего времени это направление возглавлял некий Вернер фон Браун.
Сталин молчал. О том, кто такой фон Браун, и о том, что такое «Фау», он знал из сообщения Саши, поэтому никак не прокомментировал сообщение Тельмана. А тот продолжал:
– Но этот «фон» оказался не просто ярым контрреволюционером – это еще можно было бы как-то перетерпеть! – но он еще и начал передавать сведения о своих разработках англичанам!
Он, вероятно, ожидал, что Сталин что-то скажет или спросит, но телефонная трубка хранила молчание. Тельман подождал минуту и продолжал:
– К сожалению, парни Баника[539] перестарались: фон Браун не пережил общения с ними. И теперь наши люди, занимавшиеся этим полезным и перспективным направлением, обезглавлены.
Теперь Тельман ожидал сталинской реакции минуты две, но опять не дождался ничего. На всякий случай он спросил:
– Товарищ Сталин, вы меня хорошо слышите?
– Да, – коротко, как удар.
– Товарищ Сталин, во время последнего моего визита в Москву вы говорили, что у вас ведутся подобные работы. Называли руководителей этих научных групп: Артемьев, Клейменов, Королев, Лангемак[540]. Товарищ Сталин, от имени Коммунистической партии Германии я прошу вас дать согласие на переезд одного из них в Германию с тем, чтобы он возглавил нашу работу в этой области. Наиболее подходящей кандидатурой мы полагаем Лангемака как этнического немца.