Справедливости ради стоило отметить, что в Каллад для применения параграфа двадцать семь нужны были веские основания. К магам классом ниже четвертого он не применялся в принципе, поскольку бытовало мнение, что натворить больших бед они не могут. Во всех других случаях факт безумия должен был быть неопровержимо доказан. Шараханье от собственного отражения считалось чем-то вроде легкой девиации, приобретенной на профессиональной почве, и смертью, конечно, не каралось. Наклз даже знал нескольких умельцев, которым удавалось водить компетентные органы за нос годами и спокойно умереть в своей постели. Умельцы напоследок наставляли его, что главное — как можно чаще делать значительное лицо и ни в коем случае не разговаривать со своими призраками на людях. А в идеале стоило найти кого-то вроде напарника, подтверждавшего при надобности, что маг беседовал с ним, а не с голосом в своей голове.
Наклз никогда раньше не шарахался от зеркал, не слышал голосов, не боялся темноты и вообще считал, что уж в этом отношении ему крупно повезло. Как выяснилось, везение не было таким уж везением. Он, видимо, просто проскочил первые две или три стадии, не заметив этого. Если верить Абигайл, его бывшему некромедику, такое иногда случалось. Все бы ничего, но с четвертой стадии разрушение ментала становилось прогрессирующим и необратимым, так что поддерживать его на прежнем уровне при помощи легальных дэм-вельдских травок уже не удавалось. На шестой наступал полный распад личности. По словам той же Абигайл, ходили слухи, что можно выйти на седьмую, но что творилось в голове у человека, дожившего до такого, не сказал бы ни один специалист. Наклз считал это чем-то вроде страшной профессиональной байки и не слишком верил. Если теория «поля нестабильности», идущего от Мглы, имела хотя бы косвенные подтверждения, то представить себе совершенно невменяемого калладского мага, которого не успели усыпить, он не мог. Калладские компетентные органы не были до такой степени некомпетентными.
«Итого, четвертая», — поздравил себя Наклз. Он ощущал полнейшую апатию. Происходящее волновало его не больше, чем вошедшие в Рэду войска. Сильный жрет слабого. Маги слетают с катушек. Норма не обязана выглядеть хорошо, на то она и норма.
Следовало как можно скорее завершить дела, переписать завещание на Дэмонру и Магрит, всеми правдами и неправдами оградить нордэну от неприятностей в будущем — а для этого требовалось срочно выдать ее за Рейнгольда, а последнего научить, как затолкать ее в сундук и сесть сверху с пистолетами — ну и, по возможности, попасться добрым врачам со шприцами как можно позже. Наклз бы не стал утверждать, что он любит свою жизнь, но, как и всякое существо с теплой кровью, смерти он боялся.