Писатели часто опасаются, что их жизнь спутают с текстом. Я вырос в небольшом городке, где жизнь любого человека всегда под наблюдением. Этот страх навсегда впечатался в мое сознание и наверняка усилился со временем.
Но потом я стал иногда показывать отрывки своих работ подруге по работе. Это внезапное нахождение читателя оказалось воодушевляющим опытом. Просто показав историю ей и услышав ее реакцию, я понял, что замкнутость одиночества превратила меня в скупого писателя, и осознал, насколько изменилась моя манера изложения, когда я начал писать с намерением «зацепить» человека, который будет это читать. В конце концов, стремление стать писателем в своей основе – акт щедрости: мы хотим поделиться историей с другими, подарить им мир, который откроет двери идеям и полету воображения.
Единственный способ добиться этого – открытость души. Это может казаться опасным – и даже быть опасным. Хорошая история возникает, когда автор спускается, а то и падает в недра уязвимости и искренне распахивает душу в поисках правды, которая иначе не будет рассказана. Мои любимые истории – те, в которых я чувствую, что автор ведет со мной личный разговор.
Но рассказать такую историю – одна из самых сложных задач для писателя. Брене Браун, исследовательница и преподавательница Хьюстонского университета, изучающая стыд и уязвимость, утверждает: треть людей, с которыми она беседовала, могут припомнить «творческий шрам», конкретный инцидент, когда им сказали, что у них нет таланта художника, музыканта, писателя или певца. Мне кажется, эта цифра занижена. Думаю, у каждого есть какой-нибудь творческий шрам. И большинство лечат свои шрамы, закрывшись от мира. Стоическая демонстрация неуязвимости может показаться сильнее, чем слабость открытости.
Но быть уязвимым – не значит быть слабым. Наоборот. Чтобы рассказать историю по-своему, противостоять непростой истине и рисковать обнародованием вашего рассказа, нужна смелость. Найти ее в себе, конечно, нелегко. Для этого нужно преодолеть страх стыда – страх, что мы ущербны, недостойны, – а стыд существо шумное. Он кричит писателям так и эдак: «Ты недостаточно хорош!» Ваша история не оригинальна. Ваши персонажи – фигурки из картона. Ваши любовные сцены смешны. Ваши диалоги чересчур сентиментальны.
Полагаю, именно поэтому я так долго не показывал свои истории. Но я должен был спросить себя: почему я стал писателем? Я составил список. И вот что я выяснил: я хотел облечь в слова потаенные уголки человеческих душ, понять отчаянные выпады, которые делают люди, чтобы придать жизни смысл. Я хотел исследовать парадоксы существования: как желание может вступать в конфликт с верой, как оно становится опасным. Жизнь таинственна, тонка, неописуема – одинаково пугающа и прекрасна, – и я решил, что мой долг как писателя – рискнуть насмешкой, чтобы показать мою правду. Зачем описывать прилизанную версию жизни? Я решил высказать все, что для меня важно, даже если меня из-за этого будут принижать. Ведь только через такие поступки мы устанавливаем связь и понимаем друг друга.