«Я уверен, что вы отчасти понимаете причины, почему я хочу ехать в Россию, и я признаю, что отчасти они нехороши и даже ребячливы (bad and even childish), но в то же время верно, что за всем этим существуют глубокие и даже хорошие (deep and even good) причины»[57].
Сегодня можно только догадываться, что имел в виду Витгенштейн в этой чрезвычайно противоречивой характеристике его мотивов поездки в Россию. Быть может, он не очень уверенно чувствовал себя в Кембридже, так как его договор с Кингз-колледжем завершался. Но очевидно, существовали более глубокие, моральные и политические мотивы. Витгенштейн, несомненно, боялся прихода фашизма, и его поездка в Австрию убедила его в этом.
Так или иначе, встреча с Майским состоялась и оказалась многообещающей. В своем письме к Кейнсу Витгенштейн сообщает, что Майский был «определенно благорасположен и в конце беседы обещал сообщить адреса людей в России, которые могли бы сообщить мне нужную информацию. И он не сказал, что мне не стоит попытаться получить разрешение на жительство в России»[58].
12 cентября 1935 г. Витгенштейн приезжает в Ленинград, где он посещает Институт Севера и встречается с профессором философии Ленинградского университета Татьяной Николаевной Горнштейн. В Москве он встречается с Софьей Александровной Яновской, специалистом по математической логике. С ней он подружился, несмотря на то что при первой же встрече она с марксистской прямотой посоветовала ему больше читать Гегеля. Но Яновская вела себя по отношению к Витгенштейну по-дружески. Она не удержалась от восклицания – «Так это что, великий Витгенштейн?» В своих отчетах в Институте философии Яновская сообщила, что Витгенштейн якобы интересовался диалектическим материализмом. Это явное преувеличение. Он никогда не интересовался марксизмом, хотя есть сведения, что он читал первый том «Капитала» Маркса. Об Энгельсе он ничего не слыхал, а как сообщает его студент А. К. Джексон, о Ленине он отзывался как о «гении и философском примитиве». В беседе с М. Друри он говорил о Ленине:
«Конечно, то, что Ленин писал о философии, – это абсурд, но, в конце концов, он хотел что-то сделать. У него совершенно замечательное лицо, отчасти с монгольскими чертами. Разве это не удивительно, что, несмотря на их мнимый материализм, русские пытаются сохранить тело Ленина навеки?»[59]
В общем, Витгенштейн имел о марксизме самые поверхностные сведения и никогда не пытался углубить свои знания об этом предмете.
Очевидно, Яновской принадлежит идея получить заведование кафедрой философии, но не в Москве, а в Казани. Непонятно, почему именно Казань могла стать местом возможной работы Витгенштейна, не потому ли, что здесь учились его любимый Лев Толстой и «философский примитив» Владимир Ульянов?