Мама уперла руки в бока.
– Нет, я не хочу, чтобы ты оставалась. Не хочу, чтобы ты с ним сегодня встретилась. Хочу, чтобы ты больше никогда его не видела.
Она выглядела спокойной и собранной. Но не раз на моих глазах мама уступала Дэвиду и вела себя так, как ей совсем не свойственно, и честно говоря, я даже подозревала, что она немножко его побаивается.
– Ты уверена? – спросила я.
– Конечно. – Она взяла мои ладони в свои. – А ты уверена, что не хочешь подать в суд?
Я долго об этом размышляла. И пришла к выводу, что мне не станет легче от того, что на Дэвида заведут уголовное дело; мне нужно было только, чтобы он пропал из нашей жизни.
– Лишиться тебя – это уже достаточно суровое наказание, – с улыбкой ответила я. – А я в порядке. Честное слово.
– Хорошо. Тогда иди. Чтобы тебя здесь не было, когда он заявится, хорошо?
Я согласилась, но только для вида. На самом деле я собиралась затаиться у себя в комнате. Мы с Люком и Ханной изначально так решили. Я буду рядом – на случай, если маме потребуется моя поддержка или защита. А еще смогу услышать, что он ей ответит.
Мама обняла меня и сказала:
– Я тебе напишу, когда он уйдет, и вы с Люком вернетесь и… ну… посмотрите вместе фильм, к примеру. – Она отстранилась и посмотрела мне в глаза. – Но ты не спеши домой. Сегодня вечер пятницы. Погуляй, повеселись. Со мной все будет в порядке.
Она ушла на кухню, а я ускользнула в свою спальню. Быстро, чтобы она ничего не заподозрила, достала из шкафа металлическую лестницу, приставила к окну, спустила на землю и вернулась в гостиную.
– Готова? – прошептал Люк, и я показала ему большой палец.
Попрощавшись с мамой, мы вышли через парадную дверь. Сели в машину, выехали на дорогу, завернули за угол и припарковались у фонаря под окном Ханны. Убедившись, что горизонт чист, мы обогнули дом сзади и поднялись на крыльцо.
Ханна уже ждала нас у порога. Она открыла дверь и впустила нас в прихожую.
Мы прошли за ней в гостиную. Пастор Жак стоял у окна, поглядывая за белую льняную занавеску. Услышав мой голос, он оглянулся через плечо и тепло мне улыбнулся.
Я ответила ему тем же.
– Как все прошло? – спросила мама Ханны.
– Вроде нормально. Он уже едет. – Я понимала, что лучше не называть его Куском Дерьма при родителях Ханны, но и произносить вслух его имя не собиралась.
Пастор Жак махнул мне рукой, чтобы я присоединилась к нему на его посту у окна.
– Ты в порядке? – спросил он, и я кивнула, стараясь не думать о том, как у меня вспотели ладони, а в животе все окаменело.
За последние два дня папа Ханны засыпал меня извинениями, и я потеряла им счет. Теперь он старался загладить свою вину, говоря мне только приятные вещи, вроде того, что я часть их семьи и всегда ею останусь.