— Может, какой-нибудь партизан и заходил к тебе. — Аппе поднялся и начал ходить взад и вперед по тесному жилью. — Но наведывался и атаман белых банд Голиев…
— Клянусь богом, никогда о таком не слышал! — Лицо его густо покраснело.
— Ладно, белых ты не угощал, серого барана им не резал. А может, слышал, кто грабил на дорогах беженцев? Тех, кого обескровили и по белу свету погнали грузинские меньшевики? В вашем Куртатинском ущелье глумились над несчастными. Зрячие это видели, неглухие — слышали…
— Бандитов на нашей земле перебывало много, да покарает их бог! — Алимурза даже вспотел. — Выпьем, Аппе, а то слишком уж заострился наш разговор…
— Успеется. Куда нам спешить? — сказал Аппе. — Все равно однажды по острию сабли нужно будет пройти. Разговор наш, значит, завершим так: если хочешь земли, вдобавок к той, которую имеешь, обратись с заявлением в ревком, проси, авось и допросишься. А что в словах моих — не обессудь, речь пойдет особая… По делам нашим и зачтется нам…
Слова Аппе кинжалом ударили Алимурзу в сердце, по виду он не подал, произнес:
— За то, чтобы ты долго жил, Аппе! И дай нам бог прожить в любви и уважении! И чтобы я был тамадой на твоей свадьбе. Порази меня гром, если хоть в чем покривил!
Аппе поднял рог, повернулся к нам с мамой:
— За изобилие в вашем доме! — поклонился и вышел.
Алимурза побежал провожать его за порог.
Вернулся Алимурза сильно рассерженным.
— Вот хромой черт, — бурчал он. — Кого только не наделил землей! А я, получается, у бога корову украл? Нет, отсюда я не уеду с позором!.. Наговорил семь верст до небес. И Голиев в моем доме останавливался, и что беженцев грабили… Вот Гета может подтвердить… Скажи, Гета! Ведь напраслина все?
— Тебе лучше знать, — уклончиво ответил Гета и вздохнул тяжело, так, будто ему было неприятно говорить об этом.
Землю Алимурза все же получил. И с таким усердием принялся за хозяйничанье, что поражал всех. Откуда только что доставал. Когда люди, бывало, косились на него, называли буржуем, он сердился и начинал кричать, что советская власть таких слов не простит. Сейчас, мол, большевики за новую политику в крестьянском и прочем деле взялись. Сейчас — смычка. Сейчас надо рабочих кормить, больше надо всего иметь. Такие громкие слова говорил, что даже Аппе, случалось, терялся.
Алимурза нанял людей, которые появились у нас из голодных краев, и начал строить дом из пяти комнат и длинный сарай. Заложил сад. Прибрал к рукам лошадь — подарок Аппе. Землю нашу запахал и засеял исполу. Правда, помогал строить нам новый дом.
Работы у «наших девочек», как мама называла нас, своих дочерей, было много, и радости хватало. Младшенькие подросли, за лето окрепли. Почти каждый день в поле работали — собственную кукурузу пололи. И земля отплатила добром — урожай выдался на диво. Наконец-то впервые за всю жизнь мы были с хлебом. Даже не верилось, а ведь половину еще взял себе Алимурза.