— Хи-хи-хи! — засмеялся Алимурза, — он стоял недалеко. — Это верно. Керосин покупать надо, и не будет темноты.
Обозлилась я. И откуда только что пошло.
— Мой дядя Алимурза, — сказала я, — предлагает несознательность и темноту свою керосином лечить.
Раздался смех. Это смеялись над моим дядей Алимурзой.
Глянул он на меня волком, но смолчал, сплюнул только. А мама и сестренки кивали мне, подбадривали.
— Много нас тут сегодня собралось, а если посмотреть, кто из бедных грамоте обучен, так никого и не найдешь, — произнесла я. — Землю мы получили, спасибо советской власти, а грамоту сами должны одолевать. С завязанными глазами далеко не уйдешь, особенно в наших горах…
— Верно, дочка, — вставил седобородый старец. — Бывало, пойдешь к мулле, поклоны бьешь, одариваешь, чтобы бумагу казенную прочитал. А в ней, в казенной, дурная весть: за царя-отечество сынок ваш богу душу отдал…
— Сбежал мулла, нет его, — заметил кто-то.
— И на том спасибо, — ответил седобородый старик.
— А у нас еще писарь есть, — обрадованно выкрикнул парень какой-то.
— Без бутылки араки и десятка яиц к нему и не подходи, — раздался в ответ недовольный возглас.
— Нельзя нам без грамоты, — убеждала я, хотя этого и не требовалось, добавила: — Нам и учителей из города прислали…
— Пускай Аппе говорит, чего бабу слушать! — не выдержал Алимурза. — Молоко мамкино на губах, а учит.
Снова стушевалась я. Глянула на Аппе, на Гайто и Машу. Поднялся из-за стола Аппе. Встретился глазами с Алимурзой.
— Гражданин Алимурза, — начал Аппе, — не желает слушать бабу по темноте своей. Простим ему это… Вот подучится в ликбезе — человеком станет… Почувствует пользу от грамоты…
Сельчане дружно рассмеялись. Алимурза озирался, точно его загнали в угол. Смеялась и я. Сыновья Алимурзы Тох и Хох белели от злости.
Вот так и начался у нас в селе поход на темноту и безграмотность. Не сразу все пошло на лад. Отнекивались, плевались. Бывало, что и выгоняли. Но понемногу стар и млад взялись за азбуку, да еще друг дружке помогали. Выучит кто букву, другому показывает. Букварей не хватало. Маша и Гайто, казалось, сна лишились: днем — детишек учили, вечерами — их родителей.
На удивление всем, усердствовал Алимурза — две комнаты отдал под школу, всю семью учиться заставил, Маше без конца надоедал, чтобы она проверяла, как он уроки выучил. Только я не верила, что он от чистого сердца все это.
Скоро и я научилась читать по складам. Смешно получалось: в сельсовете я за ликвидацию безграмотности отвечаю, а сама еле буквы вывожу. Но газету «Растдзинад» для малограмотных, которая выходила во Владикавказе, понемногу осиливала. Ее печатали крупными буквами, и читать было легко. Нравились разделы: «Ты сам себе агроном», «Ты сам себе врач». Даже мама требовала по вечерам газету…